Все мое детство прошло под звук работы старенькой городской мельницы, расположенной возле ныне стертого с лица земли мотодрома «Домбай», тогда же – весьма популярного в Черкесске места для массовых зрелищ самого разного рода. Мельница неутомимо тарахтела почти круглосуточно. По крайней мере, мне так казалось в те далекие годы. Но несмотря на это, я так и не познакомилась с ее устройством и принципом работы – маленькой девочке это было без надобности.
И вот, спустя годы, я стою внутри другой мельницы, одной из немногих действующих сегодня в республике – близ аула Икон-Халк. Принадлежит она хорошо известному в Ногайском районе передовому хозяйству «Тохтамыш», которое не только получает из года в год хорошие урожаи зерновых, но и толково ими распоряжается.
Знакомого по детству и незабываемого «тах-тах-тах» здесь не слышно – сейчас короткая пора передышки и техосмотра для всех частей мельницы-трудяги. Да и звук современной вальцовой мельницы иной – это скорее гул. Прошлогодний урожай только что перемолот и лежит тут же, в помещении, аккуратно сложенный в мешки из белой целлюлозы по 50 кг весом.

Все мое детство прошло под звук работы старенькой городской мельницы, расположенной возле ныне стертого с лица земли мотодрома «Домбай», тогда же – весьма популярного в Черкесске места для массовых зрелищ самого разного рода. Мельница неутомимо тарахтела почти круглосуточно. По крайней мере, мне так казалось в те далекие годы. Но несмотря на это, я так и не познакомилась с ее устройством и принципом работы – маленькой девочке это было без надобности.
И вот, спустя годы, я стою внутри другой мельницы, одной из немногих действующих сегодня в республике – близ аула Икон-Халк. Принадлежит она хорошо известному в Ногайском районе передовому хозяйству «Тохтамыш», которое не только получает из года в год хорошие урожаи зерновых, но и толково ими распоряжается.
Знакомого по детству и незабываемого «тах-тах-тах» здесь не слышно – сейчас короткая пора передышки и техосмотра для всех частей мельницы-трудяги. Да и звук современной вальцовой мельницы иной – это скорее гул. Прошлогодний урожай только что перемолот и лежит тут же, в помещении, аккуратно сложенный в мешки из белой целлюлозы по 50 кг весом.
А пока собранный урожай озимой пшеницы нынешнего сезона ждет на зернотоке своей очереди положенные 40 дней вылежки, на мельнице тихо, спокойно и тишину нарушают лишь птичий щебет снаружи и наша беседа с главным мельником Борисом Салимгереевым, который вот уж добрых 10 лет работает на мельнице и знает все о процессе превращения золотистых пшеничных зерен в привычный всем домохозяйкам продукт – муку.
Школьные уроки литературы и «запойное» чтение с раннего детства рисовали мне всегда образ мельника, как мужичка с бородой и усами, с хитроватым прищуром, присыпанного мукой и свысока глядящего на всех, кто «челом бьет и муки просит». Однако внешность Бориса Батыровича не имеет ничего общего с образом, нарисованным моим воображением. Это спокойный мужчина, без каких-либо намеков на бороду и усы, с проницательным взглядом под кустистыми бровями, отлично разбирающийся в тонкостях мукомольного производства. А как иначе? – практически вся мука с этой мельницы идет «своим» – пайщикам земель хозяйства. А значит процесс ее приготовления должен быть под контролем, иначе вся ответственность ляжет на плечи мельника.
В меру сил стараюсь вникнуть в глубины мукомольного процесса и с помощью Бориса Батыровича у меня это почти получается.
– Сначала через сепаратор идет закачка зерна в мельницу. Из приемного бункера с улицы по шнеку пшеница сыплется во внутренний бункер, оттуда для очищения – на сепаратор, и после сепаратора подается на триер, где также очищается. Потом зерно промывается и замачивается на несколько часов в бункерах, набухает, чтобы снять с него отруби было проще, – буквально «на пальцах» поясняет мне мельник. А я тем временем сую свой любопытный нос в укромные уголки и требую новых подробностей.
Если говорить грамотно, то данная вальцовая мельница вибрационного типа представляет собой комплекс малогабаритного зерноочистительного, размольного, просеивающего и транспортного оборудования, а также необходимого вспомогательного и электрооборудования, смонтированного на сборной металлической станине в два этажа. Подача зерна на машины зерноочистительного отделения – вальцовые станки – производится с помощью пневматической системы, включающей в себя пневмосепараторы, вентилятор, а также необходимое количество труб, по которым зерно и курсирует вверх-вниз, пока помол не станет нужного размера. Помогают процессу многочисленные сита на уровне первого этажа, которые, вибрируя, отсеивают ненужное, оставляя конечный продукт.
И вот уже мука в мешке, наполненном прямо из трубы, на него цепляется этикетка, мешок закрывается и продукт готов к употреблению. Хотя – нет, муке тоже требуется полежать. Оказывается, она также созревает – чем дольше лежит, тем светлей становится, но совершенно белоснежная – вовсе не показатель качества, как говорит Борис, а напротив – свидетельство химизации процесса – искусственного отбеливания химическими веществами.
Своею мукой в хозяйстве довольны – бывает она и как слоновая кость, бывает кремовая, желтоватая, как кукурузная, светлая с ванилью, но всегда – натуральная, настоящая, «живая»…
– Здесь брака быть не должно и, хоть процесс автоматизирован, многое зависит от рук человека. Так, например, определенный зажим на вальцах дает нужный помол, – поясняет мне мельник. – Чуть пережал или слабину дал и уже не то…
Пшеницу на мельнице мелют только свою и только одного сорта. Хотя зерно на каждом поле свое, со своей влажностью, потому и мука тоже немного разная. Есть свой склад для хранения, помощники. Словом, все как следует поставлено в мельничном хозяйстве.
– Сейчас все будет сниматься, смазываться, будет замена подшипников, осмотр основных узлов, – говорит о предстоящей работе Борис. – По электрической части нам электрик помогает. Потом назад все собираем, чтобы к новому урожаю все было в норме.
Активный сезон работы мельницы припадает на зиму и весну, а значит, отдыха не предвидится. Да его здесь и не ждут: есть работа, надо делать! Мельница для того и есть, чтобы работать – давать людям необходимый продукт, а то, что вместо прежнего «тах-тах-тах» теперь гулкое «ууу-у-у», не беда, ведь не в звуке дело, а в сути.

НА СНИМКЕ: Мельник Борис САЛИМГЕРЕЕВ.