Снова будет апрель…
Хоть и родилась Мария Алексеевна глубокой осенью, в середине ноября, ей всегда больше нравилась весна. Самый любимый месяц – апрель. Время пробивающихся сквозь землю первых зеленых ростков, набухающих на ветках почек, цветущих садов. Наблюдать, как из крошечных семян развиваются растения, ухаживать за ними было одним из серьезных увлечений Машеньки Суровой с самого детства. А потому по весне девочка днями пропадала на огороде да на пришкольном опытном участке. Но это не мешало ей хорошо учиться. К тому же Маша прекрасно рисовала, пела, танцевала. Куда она могла приложить все эти таланты?
«Стану педагогом», – решила девочка и по окончании десятилетки в станице Преградной в 1961 году поступила в Черкесское педучилище, после которого собиралась продолжить образование в Ставропольском пединституте на химико-биологическом факультете.
И так бы, наверное, все и случилось, не встреться ей на жизненном пути Александр Гречкин. В том же 61-м по окончании Краснодарского художественного училища он вернулся в родной Черкесск и стал преподавать в педагогическом училище.
Хоть и родилась Мария Алексеевна глубокой осенью, в середине ноября, ей всегда больше нравилась весна. Самый любимый месяц – апрель. Время пробивающихся сквозь землю первых зеленых ростков, набухающих на ветках почек, цветущих садов. Наблюдать, как из крошечных семян развиваются растения, ухаживать за ними было одним из серьезных увлечений Машеньки Суровой с самого детства. А потому по весне девочка днями пропадала на огороде да на пришкольном опытном участке. Но это не мешало ей хорошо учиться. К тому же Маша прекрасно рисовала, пела, танцевала. Куда она могла приложить все эти таланты?
«Стану педагогом», – решила девочка и по окончании десятилетки в станице Преградной в 1961 году поступила в Черкесское педучилище, после которого собиралась продолжить образование в Ставропольском пединституте на химико-биологическом факультете.
И так бы, наверное, все и случилось, не встреться ей на жизненном пути Александр Гречкин. В том же 61-м по окончании Краснодарского художественного училища он вернулся в родной Черкесск и стал преподавать в педагогическом училище. Молодой педагог сразу обратил внимание на юную студентку, которая удивительно хорошо рисовала. Он пригласил Машу Сурову в изостудию, которую вел при училище для всех желающих учиться рисовать. А потом… потом понял, что влюбился в эту талантливую искреннюю девочку, от улыбки которой мир вокруг становился светлее…
Она не сразу приняла его предложение руки и сердца, но летом 63-го стала-таки его женой, и диплом об окончании педучилища получала уже не Маша Сурова, а Маша Гречкина. Маша Сурова наверняка стала бы химиком-биологом, а Маша Гречкина выросла в замечательную художницу, стала одной из лучших акварелистов Карачаево-Черкесии, овладев различными приемами работы в этой технике.
– Думаю, что художественные способности у меня – от мамы, – говорит Мария Алексеевна. – Она была простой женщиной, работала на золотых приисках. Я ведь родилась в 1943-м году в поселке золотодобытчиков Бахмут, что в Урупском районе. Это позже семья переехала в Нижнюю Пантелеймоновку, ныне Кызыл-Уруп, где я окончила семилетку, а затем мы перебрались в Преградную. Так вот помню в детстве, а время тогда было трудное, послевоенное, чтобы нам, малышам, было с чем играть, мама лепила из глины замечательные игрушки…
Может, и кто-то еще в их роду был не лишен художественного таланта. Но узнать об этом Маша так и не успела. Она осиротела очень рано. Отец ушел из семьи, когда она была еще ребенком, мамы не стало, когда она только-только начала «оперяться», ее сынишке не было и года…
И ее муж стал для нее самым близким, самым родным человеком. Стал действительно ее второй половинкой, которую она поддерживала всегда и во всем.
Вместе они работали в середине шестидесятых в кружке рисования в Доме пионеров (он вел старшую группу, она – младшую), вместе стояли у истоков создания Детской художественной школы в Черкесске, которая открылась в сентябре 66-го. Александр Михайлович стал первым директором, а она – одним из первых педагогов этой школы, где трудится до сих пор! Марию Алексеевну по праву можно назвать легендой ДХШ. Она помнит самых первых учеников «художки» – 14 детей, которые ходили на занятия еще в частный дом на улице Ленина. Помнит, как школа ютилась в здании бывшей Сберкассы на улице Первомайской (сейчас на этом месте кафе «Даханаго»). Чтобы создать более-менее подходящие условия для занятий юных художников, сюда провели воду, заменили дровяную печку на газовую горелку. Само помещение поделили деревянной перегородкой на несколько классов, где занимались одновременно до 80 учащихся. Не было никаких наглядных пособий, гипсовых слепков…. Натюрмортный фонд накапливался из предметов, которые дети приносили из дома или находили на развалинах старых хатенок – их валили для того, чтобы построить новые многоэтажные дома… Но у мальчишек и девчонок было страстное желание рисовать, а у их педагогов – желание этому научить…
– Именно став педагогом художественной школы, я поняла, что мне не хватает знаний, – вспоминает Мария Алексеевна. – И тогда в 68-м я поступила учиться очно на художественно-графический факультет КЧГПИ. В то время деканом факультета был Георгий Васильевич Беда. Через три года по семейным обстоятельствам пришлось перейти на свободный график обучения…
Это было время ее бурного творческого роста. Мария настолько погрузилась в мир искусства, что в какой-то момент осознала, что может… потерять семью. Ну, невозможно человеку писать картину, поддавшись вдохновению, и отрываться то на стирку, то на приготовление обеда… И она сделала выбор в пользу семьи. В ней уже был один художник, и ее совершенно не смущала роль его подмастерья. Александр Михайлович работал в технике линогравюры, и она помогала ему переносить изображения с кальки на линолеум, которые затем вырезались и отпечатывались на листах бумаги. В начале семидесятых, уже будучи членом Союза художников СССР, получив признание на различных выставках, Александр Михайлович увлечется глиной, почувствовав в ней безграничные возможности, и станет первым профессиональным керамистом в Карачаево-Черкесии. И опять она будет рядом, будет его первым помощником – как тут не вспомнить, к примеру, историю любви Камиллы Клодель и Огюста Родена…
– У Альфонса Доде есть «Легенда о человеке с золотым мозгом», – говорит Мария Алексеевна. – Саша был таким вот человеком с золотым мозгом, и его нужно было оберегать. И я всячески старалась это делать. Понимаете, людей, которые рисуют, много, а художники – редкость. Саша был художником…
И за успехами этого художника, без сомнения, стояли не только его талант и труд, но и безграничная любовь его «второй половинки»…
Он ласково называл ее «Машучек», в шутку намекая на Машук. Он ведь всем сердцем любил горы – в родной Карачаево-Черкесии Александр Михайлович, кажется, изъездил и исходил их вдоль и поперек. Он по несколько месяцев в год проводил на пленэрах. И знал точно, что его все время ждет любимая верная жена, стараниями которой в их доме всегда было уютно и хозяевам, и их многочисленным гостям – Гречкины отличались удивительным хлебосольством. К слову, для своих коллег Мария Алексеевна до сих пор служит примером домовитости, к ней обращаются за житейским советом, за нужным рецептом и всегда получают искомое.
Она была его музой, была его подмастерьем, была его спутником жизни. И при этом всегда вызывала восхищение как самодостаточная личность.
– Я помню Марию Алексеевну еще с семидесятых годов, с тех пор, когда сама училась в детской художественной школе, – рассказывает завуч ДХШ г. Черкесска Прасковья Маркова. – У нас она вела занятия по истории искусств и скульптуре. Мы, ученики, смотрели на нее как на богиню. Красивая, эрудированная, в прекрасных шалях, которые она вязала собственными руками, она была в то время единственной женщиной-педагогом в «художке». И единственной женщиной-художницей среди мужчин-художников в нашем окружении. Восхищению нашему не было предела. И знаете, это ведь именно Мария Алексеевна разбудила во мне любовь к истории искусств… Когда я училась уже в Ставропольском художественном училище, все изумлялись, откуда я так хорошо знаю этот предмет…
И нужно сказать, что любовь к искусству она привила сотням своих учеников. Многие ее выпускники стали членами Союза художников РФ, их работы выставляются не только в России, но и за рубежом. Немало учеников Марии Алексеевны пошли по ее стопам и стали сами преподавателями в детских художественных школах, как, например, Наталья Мурашова, Лариса Колесникова, Галина Полещук, которые трудятся в ДХШ г. Черкесска.
– Просто надо гореть самому, – говорит Мария Алексеевна, – чтобы зажечь искру в ребенке. Если же будешь равнодушным, то равнодушие и посеешь.
А она горит так, что стала автором учебных программ по рисунку, живописи, композиции, внедренных в работу детских художественных школ КЧР, одна из первых в своей школе начала работать по системе «Мастер – класс». Ее ученики чаще всех в ДХШ участвуют во всевозможных выставках и становятся лауреатами. И для коллег до сих пор остается загадкой, как Мария Алексеевна стимулирует детвору к этому. Она находит подход к каждому ребенку, знает, в какой обстановке растет каждый ее подопечный, чем он интересуется, чем, как говорится, дышит. Она может сподвигнуть коллег на сбор средств для ученика, которому требуется серьезное лечение, может часами сидеть с ребенком, которому что-то не удается, и объяснять ему одно и то же по нескольку раз. Терпение у Марии Алексеевны просто ангельское. «Гречкина – образец порядочности, честности, ответственности, душевного отношения к детям», – говорят о ней коллеги. И стоит ли удивляться, что такой человек удостоен звания «Заслуженный учитель КЧР»?
Со стороны может показаться, что у этой женщины все в жизни замечательно. Но… на самом деле ей пришлось пережить не одну драму. И самой страшной стал уход из жизни ее Саши.
– Когда врачи поставили ему страшный диагноз, никто не ожидал, даже сами доктора, что Саша уйдет так быстро, – делится Мария Алексеевна. – Он сгорел за четыре месяца. И после его ухода, это случилось в январе 2004-го, навалилась такая страшная депрессия! Он сорок лет был для меня всем, а теперь… Мне все время казалось, что я сплю и не могу проснуться. Я бросила рисовать. Мне все было безразлично… А потом случилась Бесланская трагедия. И в душе все перевернулось. Я вдруг осознала, что бывает куда страшнее горе. А у меня есть кров, есть любимая работа, есть сын, внуки… И я стала приходить в себя… Честно скажу, выжила благодаря школе. Потому что с детьми забываю про все свои горести. С ними никогда не скучно…
Они как те ростки, что пробиваются сквозь землю по весне, в апреле. Каждый требует заботы, внимания, и так хочется, чтобы выросли они красивыми, сильными…
– Бывает, – делится Гречкина, – ребенок поначалу подает большие надежды, а потом почему-то перестает развиваться, словно достиг «своего потолка», а бывает, в ученике, который ничем не выделялся, вдруг вспыхивает искра, и он начинает покорять высоту за высотой, и тогда ты чувствуешь крылья за спиной! Это же замечательно, когда ученик превосходит своего учителя… Вот учится у меня сейчас Даша Бугаева. Слабое здоровье, но какое трудолюбие, какой талант! Пожалуй, это самая талантливая ученица за все годы моей работы. Смотрю порой на ее картины и удивляюсь, как это она так нарисовала, я бы так не смогла!
Она живет школой. Живет своими учениками. А еще своими внуками, которых, по сути, вырастила сама, и правнуками.
– Миша и Алена – двойняшки. После школы уехали учиться в Краснодар, там и остались. У Миши золотые руки. Сам построил дом, всю мебель, причем очень красивую, делает сам. Может печь сложить, может беседку поставить. При этом бизнесмен, и его бизнес никак не связан с искусством. Алена недавно, как я, начала преподавать детям рисование. Она очень хорошо рисует. У Миши двое детей, причем дочка Настя, которая учится в четвертом классе, делает большие успехи в художественной школе, ее работы постоянно отбираются на выставки и конкурсы. У Алены – трое детей, и первоклассница Софья тоже проявляет интерес к изобразительному искусству, пошла в подготовительный класс художественной школы…
Она постепенно приходит в себя. Щедро делится своими знаниями и умениями с детьми и коллегами. Радуется успехам своих родных и близких. Поддерживает порядок в мастерской на спуске к радиозаводу, где живет уже лет тридцать и которую надо бы продать – все-таки трудно одной содержать большую площадь, да рука не поднимается, словно завтра придет сюда Саша, а ее нет. В свободное время вяжет… Вот только картины, признается Мария Алексеевна, до сих пор не пишутся. Хотя в последнее время стали появляться мысли, рождаться образы – хочется что-то написать в память о Саше…
Что ж, просто еще не наступил апрель. А он обязательно будет. Потому что за зимой, какой бы холодной и долгой она ни была, всегда приходит весна…
{{commentsCount}}
Комментариев нет