На дворе декабрь, а в природе осталось еще немало от недавно ушедшей теплой осени – это особенно бросается в глаза в вольерах Тебердинского заповедника.
Иду к загону, где содержатся кабаны, потому как грядет Год свиньи, но как не полюбоваться красотой, чистотой вольерного комплекса, как не остановиться, увидев лежащего на солнышке томного медведя, которому по-хорошему давно пора спать могучим сном. Стали лисами бывшие лисята. Пополнение в зубрином семействе, правда, говорят, зубриха отказывается кормить малыша. Замерев, лежит волк, точно выжидая верный момент для нападения на ворону, нагло рассевшуюся на его территории…
А вот и кабаны. В народе говорят, что собаки смотрят на людей снизу вверх, кошки смотрят сверху вниз, а свиньи смотрят на нас, как на равных. Все так и есть: завидев меня, тут же безбоязненно подошли к ограде. Где кабан, где кабаниха, так сразу и не поймешь, все, как на подбор, крупные, свирепые.

На дворе декабрь, а в природе осталось еще немало от недавно ушедшей теплой осени – это особенно бросается в глаза в вольерах Тебердинского заповедника.
Иду к загону, где содержатся кабаны, потому как грядет Год свиньи, но как не полюбоваться красотой, чистотой вольерного комплекса, как не остановиться, увидев лежащего на солнышке томного медведя, которому по-хорошему давно пора спать могучим сном. Стали лисами бывшие лисята. Пополнение в зубрином семействе, правда, говорят, зубриха отказывается кормить малыша. Замерев, лежит волк, точно выжидая верный момент для нападения на ворону, нагло рассевшуюся на его территории…
А вот и кабаны. В народе говорят, что собаки смотрят на людей снизу вверх, кошки смотрят сверху вниз, а свиньи смотрят на нас, как на равных. Все так и есть: завидев меня, тут же безбоязненно подошли к ограде. Где кабан, где кабаниха, так сразу и не поймешь, все, как на подбор, крупные, свирепые.
– Гендерная принадлежность не влияет на размер, – поясняет смотритель вольеров Хаджи Лепшоков, – но у самцов к четырем годам вырастают огромные клыки.
В действиях кабанов не было никакой согласованности, но видимость ее была. К примеру, никто не лезет друг к другу, чтобы схватить чужую добычу, каждая особь деловито роет пятачком землю, определяя, что съедобно, что нет.
– Чем кормите кабанов?
– В природе для диких свиней нет ничего несъедобного, но больше желудей, до которых они очень охочи, кабаны любят сладкую кукурузу и хлеб.
Пока мы беседовали, со стороны леса неслышно, как из-под земли, появилась маленькая ватажка кабанов и точно так же быстро затерялась в кустах.
– Хитрее существа, чем кабан, не придумать, – уверяет смотритель, – в поисках пищи они могут вырыть подземный ход длиной метров десять-двадцать, они могут напасть на добычу ростом побольше себя, к примеру, на оленя, лося. От кабана не успеть ни закопаться, ни убежать мелкому зверью.
– Они поддаются дрессировке?
– Приручить можно, мотивируя едой.
– Где-то читала, что наукой установлено, поросята могут научиться пользоваться компьютером быстрее пятилетнего ребенка, настолько у свиней развит интеллект.
– Спорить не буду, лишь повторюсь, хитрее и нежнее существа, на мой взгляд, не придумать. Понаблюдав за стадом, увидишь и братскую привязанность, и строгий порядок подчинения, и ловкую шкоду, и серьезную разборку, и уступку чужим желаниям…
Что на это скажешь? Только одно: простых созданий у природы нет, и нам лишь остается удивляться им, изучать, беречь, как и саму богатую роскошную природу заповедника.