«Невозможно сломить народ и отнять у него веру»

29 января в 07:54
17 просмотров

Потомственный казак, 95-летний ветеран Великой Отечественной войны, орденоносец Алексей Алексеевич Дармограев, участвовавший в боях за освобождение Ростова, Харькова, Белгорода, Бессарабии, Румынии, в детстве любил разведывать все окрестности родной Преградной. Ещё пацанёнком облазил все её дальние и ближние углы и нагляделся на станицу отовсюду – и с самого высокого холма, и с макушек ракит на берегу реки Уруп, что собралась из ручейков где-то в горах. Потом уже, набрав силу, река течёт мимо станиц Передовой, Удобной, Отрадной… По преданию, «оптимистические» названия станиц, первоначально населённых казаками, были придуманы «для поднятия духа» во время Кавказской войны.

Потомственный казак, 95-летний ветеран Великой Отечественной войны, орденоносец Алексей Алексеевич Дармограев, участвовавший в боях за освобождение Ростова, Харькова, Белгорода, Бессарабии, Румынии, в детстве любил разведывать все окрестности родной Преградной. Ещё пацанёнком облазил все её дальние и ближние углы и нагляделся на станицу отовсюду – и с самого высокого холма, и с макушек ракит на берегу реки Уруп, что собралась из ручейков где-то в горах. Потом уже, набрав силу, река течёт мимо станиц Передовой, Удобной, Отрадной… По преданию, «оптимистические» названия станиц, первоначально населённых казаками, были придуманы «для поднятия духа» во время Кавказской войны. А речку своего детства, где знал её глубокие и мелкие места, а также те, где юркая рыбка сама просится на крючок – только успевай забрасывать удочку, он вспоминает каждый раз, когда мысленно переворачивает страницы своей жизни.
Пока моя коллега Светлана рассматривала фотографии на стенах гостиной, приветливая дочь Алексея Алексеевича Елена хлопотала с чаем для нас, я вела обстоятельную беседу с А. Дармограевым.
В этот день в Преградной пошёл снег, и у ветерана с переменой погоды разболелись старые фронтовые раны, и он больше лежал на диване. Но голос у Алексея Алексеевича был бодрый. Что ни говори, а у казаков и в глубоко преклонном возрасте несгибаемая воля и твёрдость духа, выработанные веками на генетическом уровне, всегда дают о себе знать. И этому не помешали жестокие испытания и репрессии, массовые расстрелы казаков, голод и раскулачивание. Что ж, как сказал на параде прошедшей осенью в честь 322-й годовщины образования Кубанского казачьего войска его атаман генерал Н. Долуда: «Невозможно сломить народ и отнять у него веру. Казачество имеет глубокие исторические корни»…
– Алексей Алексеевич, знакомясь с историей образования Преградной, как-то в списке казаков-переселенцев, основавших станицу, среди сотников, хорунжих, урядников, рядовых обнаружила имя Марк Дармограй…
– А это и есть мой прадед, отец деда Егора Марковича Дармограева. В далёкую старину некоторые казачьи фамилии имели усечённую форму: Бут, Гежа, Лай, Ус… Потом они уже приобрели окончания. Как вспоминал дед, в 20-х числах апреля 1870 года в три перехода из станицы Отрадной казаки-переселенцы прибыли к месту закладки новой станицы. Первым её главой был назначен Илья Обозин. Станица начиналась с трёх улиц, вокруг них вырыли ров и оградили двойным плетнём, обвитым колючим кустарником. Так казаки укрепляли своё поселение от внешних врагов, время то было неспокойное. Дома строились в основном турлучные, под соломенной крышей. Тогда же во дворах ладились небольшие хаты, где жили неженатые сыновья, а также базы, где держали скотину.
…Бытоописание станичной жизни 60-х годов ХIХ века невольно напоминает страницы повести Льва Толстого «Казаки»: «Сумерки охватили уже улицы станицы. По всему воздуху разлит запах овоща, скотины и душистого дыма кизяка. У ворот и на улицах везде перебегают казачки, несущие в руках зажжённые тряпки…»
В семье, где подрастал Алёша Дармограев, проживало 24 человека. Все трудились не покладая рук, главным был дед Егор Маркович. Держали скот, занимались огородничеством и садоводством. Кроме того, казаку Дармограеву было доверено содержать два табуна отборных лошадей, принадлежавших станичному казачьему обществу, – добротный баз позволял это. Когда началась коллективизация, Дармограевы в колхоз не пошли, и их, разумеется, записали в кулаки. В первую очередь Советская власть отобрала у них общую казачью конницу, собственное стадо коров и овец. Конфисковали и усадьбу со всем нажитым добром…
– В итоге нашей семье пришлось пойти по миру. Слава Богу, на Соловки не сослали, – продолжает Алексей Алексеевич. – Мы подались вверх по Урупу, в лесной посёлок Сегельда. Таких в те времена было немало, они гнездились обычно там же, где их обитатели, жившие в бараках, занимались сплавом леса или деревообработкой. Наша семья в артели «Промбочка» готовила клёпку – дранку для сбора и вязки обручной посуды. Недаром ведь говорят: «Бочка течёт клёпками; не собрав клёпок, не собьёшь и бочек». Сам бондарный цех находился в Сторожевой, и клёпку возили туда на подводах, запряжённых быками. В школу я пошёл в Преградной, но потом уже доучивался в посёлке Сегельда.
В суровом 41-м печальная весть о начале войны пришла и в лесной посёлок. Одним из первых на фронт уходит отец Алексея, Алексей Егорович Дармограев, 1904 года рождения, хотя и жил до этого с незатухающей обидой на Советскую власть, отнявшую у его семьи всё нажитое непосильным трудом. Но, как настоящий казак и воин, присягавший Отечеству на казачьем кругу, он пошёл прежде всего защищать Россию… А фронтовая биография его 17-летнего сына Алёши началась 20 января 1942 года, когда его призвали для прохождения службы в 166-й стрелковый полк. После сбора в станице Зеленчукской новобранцев отправили в Черкесск. Оттуда они пешком последовали в Пятигорск. В пригороде, рядом с лесополосой, группа попала под вражеский обстрел, и именно тогда молодые ребята реально почувствовали, что идёт война – беспощадная, вероломная, кровопролитная.
…Каждый раз, беседуя с фронтовиками об их боевом пути, затрудняюсь найти то слово или сочетание слов, которые точно и зримо передавали бы обстановку сражений, опасности, подстерегающие на каждом шагу, той жертвенности, за которой стоит человеческая жизнь. А они, старые солдаты, как всегда, немногословны и скупы на воспоминания. Поэтому часть фронтовой биографии А. Дармограева пришлось почерпнуть из Книги памяти Урупского района: награждён орденом Отечественной войны и юбилейными медалями, инвалид ВОВ. При освобождении города Бельцы он получил ранение в грудь и чудом остался жив, затем долго лечился в эвакогоспиталях. Когда Алексей вернулся в Преградную, где жила мама, отец ещё не вернулся с фронта: «Я его очень жалел, ведь бате было тогда уже за сорок. Там, на фронте, в каждом пожилом однополчанине мы видели своих отцов. Поэтому рядом с ними было надёжно и тепло на душе…»
Отца с фронта они всё же дождались. Потом, в 1946 году, Алексей нашёл свою судьбу – милую и застенчивую Машеньку с такой неподходящей для неё фамилией – Шумная, которую она сменила на Дармограеву. Всё на том же лесопункте с ней они и познакомились, жили душа в душу много лет до последнего её часа… Вспоминая свою вторую половину, старый фронтовик обращает взор на любимую фотографию на стене, где они, молодые, счастливые, полные сил и планов, стоят в своём дворе, и прекрасный белый конь, верный спутник казака, довершает эту семейную идиллию… И мы с коллегой, также облюбовавшие это фото для газеты, даём себе отчёт в том, что нам посчастливилось столкнуться с судьбой, которая уже принадлежит истории славного казачества – важной составляющей государства Российского…

НА СНИМКАХ: Ветеран Великой Отечественной войны Алексей Алексеевич

Дармограев с дочерью Еленой; Алексей и Мария, 1946 год.
Фото Светланы КИЛБЫ и из семейного архива.

Людмила ОСАДЧАЯ
Поделиться
в соцсетях