Учкуланское ущелье. Казалось бы, всего две-три недели назад в этих местах чувствовалось во всем, как аромат в дорогом вине, дыхание поздней осени, теперь же иная картина: из сотен печей дым столбом поднимается вверх к небу, в горах деревья облачились в белые наряды, а в долине они стоят по колено в холодном белесом тумане…
Вот в таких чудных местах жила издавна семья Урусовых. Сказать, что в роду Урусовых занимались животноводством практически все мужчины, можно безо всякой натяжки. К примеру, Джамал Хаджи – Хусеинович свою карьеру животновода начал в шестилетнем возрасте, когда стал, помогая отцу, заботиться о буренках на домашнем подворье.

Учкуланское ущелье. Казалось бы, всего две-три недели назад в этих местах чувствовалось во всем, как аромат в дорогом вине, дыхание поздней осени, теперь же иная картина: из сотен печей дым столбом поднимается вверх к небу, в горах деревья облачились в белые наряды, а в долине они стоят по колено в холодном белесом тумане…
Вот в таких чудных местах жила издавна семья Урусовых. Сказать, что в роду Урусовых занимались животноводством практически все мужчины, можно безо всякой натяжки. К примеру, Джамал Хаджи – Хусеинович свою карьеру животновода начал в шестилетнем возрасте, когда стал, помогая отцу, заботиться о буренках на домашнем подворье. Когда подрос, стал заниматься разведением коз и овец карачаевской породы. Дальше – больше: для улучшения породы карачаевских овец, мясо которых с незапамятных времен было выше всяких похвал, задумался о том, как бы скрестить домашних коз с аборигенами, то бишь дикими турами. Для этого Джамал там, где выше облаков поднялись сияющие вечными снегами горы и мерцающие ледники, установил кормушки и чаны с солью, чтобы подманить, а заодно и чуточку приручить диких коз.  Для чего это ему было нужно? Причина проста – аборигенные козы выше доморощенных коз, выносливее, грациознее. Особи мужского рода достигают веса в 120-130 килограммов. И Джамал Хаджи -Хусеинович получил сполна плату за свои труды – эксперимент удался. Стадом Урусовых только ленивый не любовался. Но наступили 80-е годы, которые так живо напомнили селянам и безумный яблоневый налог Сталина, и попытку Хрущева коллективизировать частных буренок.  Вот и в восьмидесятых прошлого столетия селян обязали сдать «излишки» государству…
– В нашем случае было одно обстоятельство, усугубившее дела, – рассказывает сын Джамала Абдулла, – дело в том, что отец держал свое стадо коз и овец высоко в горах, в знаменитых учкуланских пещерах, даже глубокой зимой.  Если, к примеру, для прокорма корове нужен, как минимум, гектар пастбищ, то козы могут запросто перебиться подножным кормом. Изголодавшееся животное в горах может запросто обессилить и замерзнуть, поэтому в особо голодные, холодные зимы мы подкармливали не только своих животных, но и туров, серн, оленей, лисиц…Так вот, в те годы мой младший брат Рамазан работал егерем в Учкуланском лесничестве и не давал спуску браконьерам, какой властью бы они ни были облечены.
Однажды в поле его зрения попал участковый милиционер, и, понятное дело, договориться с Рамазаном ему не удалось. В отместку служивый накатал письмо в редакцию, дескать, высоко в горах семья Урусовых прячет целое стадо. Стадо тотчас было обескровлено, на отцовском подворье оставили всего пять коз да несколько мирных, пушистых, как клубок ниток, овец.
Скажи об этом кому, никто не поверит. Газету передавали из рук в руки, и у аульчан сердце кровью обливалось, когда они читали следующие строки о потомственном животноводе, который день и ночь пропадал в горах, который знал, где раньше наливаются соком травы, знал, где зимой бывает тонкий снег, где можно напоить овец в стужу, который всегда помогал тем, кто вокруг него и нуждается в чем-либо: «Чтобы получить как можно больше овец, Урусов ввел режим строжайшей экономии – баранина на семейном столе появлялась лишь в праздник. Он берег и лелеял каждую овцу так, как, наверное, не лелеял и своих детей – ведь это были живые рубли, тысячи рублей. Они росли и множились… Как не работали его дочки, так и продолжали сидеть на отцовской шее… Так и поставляла семья аулу тунеядцев, зараженных вирусом стяжательства…» И это про человека, который не только поднял на ноги пятерых сыновей и пять дочерей, но и дал каждому возможность получить высшее образование. Абдулла, к примеру, учился на художественно-графическом факультете КЧГПИ, но все свое свободное время проводил в горах, помогая отцу, как и его братья Рамазан, Юсюп, Исмаил, Ибрагим.
Один из братьев после выхода той статьи погибнет в горах, упав со скалы в непогоду, тем не менее нравственные качества высшего порядка не позволят мужчинам в этой семье сдаться, опустить руки… Они будут по-прежнему помогать отцу разводить коров, лошадей, снимать наравне с ним руно с аргентинских овец, заготавливать сено. Когда дела основательно пойдут в гору, а об «излишках» на подворье больше никто не будет даже заикаться, понимая, что государство в который раз «наломало дров», Джамал Урусов создаст крестьянско-фермерское хозяйство «Гумач», которое впоследствии станет племрепродуктором по разведению овец карачаевской породы, коз и лошадей карачаевской породы. Директором хозяйства станет Абдулла.
– Он просто рожден быть руководителем, – говорил о старшем сыне Джамал.
Разумеется, в хозяйстве появилось множество забот. Но это был не тот случай, когда молодые люди без конца ошибаются, разочаровываются, теряют из-за своей неопытности не только деньги, но и годы. Абдулла первым делом ставит на научную основу гибридизацию кавказских горных туров и домашних коз, потому что с точки зрения хозяйственного использования туры заслуживают особого внимания, как ценный источник мехового сырья, питательного масла, лекарственного жира и ценных изделий из рогов. Научных сведений о конституционных, продуктивных и хозяйственно-биологических особенностях аборигенных коз практически не было. И изучением этих особенностей – плодовитости маток, сохранности молодняка и так далее – стали заниматься на базе «Гумача» ученые Всероссийского НИИ овцеводства и козоводства.
– Все это я и мои братья делаем не ради выгоды, а для сохранения и приумножения уникального генофонда породы, выведенной методом народной селекции нашим знаменитым отцом. Кстати, отдельного внимания заслуживает не только мой отец, но и отец моей матери Шаулух Шидаков, – рассказывает Абдулла. – В начале двадцатого века он поселился в казачьей слободе Кисловодска, арендовал земли совхоза «Кисловодский», где держал овец карачаевской породы и лошадей, и в 1903 году, когда была построена гидроэлектростанция на реке Подкумок, протянул к своим кошам электричество, на котором работали у него сыродельня и сепараторы, освещались овчарня и фермы. Говорят, что это было чуть ли не первое электрифицированное сельхозпредприятие в России. Кстати, есть удивительная, уже ставшая фактом литературной переписки, история, рассказанная знаменитым писателем Андреем Губиным в письме к карачаевскому литературоведу Кази-Магомеду Тоторкулову в 1979 году: «Мне дорого, что вы карачаевец. Не просто потому, что вы мой земляк, а потому что мое детство было переплетено с одной карачаевской семьей на окраине Кисловодска, и нити этого сплетения тянутся еще от моих дедов. Это были Шаулух Шидаков  и его жена Таус. Их уже нет, но где-то в моем архиве есть письма Шаулуха из Казахстана». Достоверно известно также, что отец Андрея, Терентий Губин, не боясь никаких властей, посылал в Казахстан, куда были сосланы карачаевцы, продовольственные посылки моему деду. Более того, сам Андрей признавался, что многие горцы в его знаменитом романе «Молоко волчицы» были списаны именно с семьи Шидаковых и их родственников…
Сегодня в хозяйстве Урусовых почти две тысячи овец и коз, более 200 голов крупного рогатого скота, табун карачаевских лошадей, разведением которых братья также занимаются.
– И где пасется вся эта живность?
– Выпасаем зимой в урочище Джаланкол, нет-нет, я не оговорился, действительно, овцы, козы, лошади зимой пасутся там, где коровы, к примеру, никогда не найдут для себя подножного корма.
– Ни разу не видела домашних овец, пасущихся зимой где-либо.
– Так потому и используем дикие виды, чтобы вывести новые высокопродуктивные породы домашних животных, хорошо приспособленных к суровым экологическим условиям. Такие гибриды, повторюсь, превосходят по величине своих родителей – как домашних коз, так и туров, гибридный молодняк очень быстро растет, дает больше продукции, очень вынослив… Летом стада пасутся на Бийчесыне. Сено для своих подопечных заготавливаем сами.
– Сами?
– Исключительно, потому что у нас немало помощников, не подумайте, это не кочующие с места на место сезонные работники, находящиеся зачастую не в ладах с законом, а работящие, проверенные люди, в том числе и братья, сестры, племянники. Исключение составляет лишь младшая сестра Маруа, у нее своих хлопот хватает, она живет в отцовском доме – а это немалых трудов стоит: сохранить в нем дух родителей и память о них, и работает завучем в Учкуланской СОШ.
– В том, что хозяйство производит отличные, экологически чистые продукты, сомневаться не приходится. И все же как обстоят дела со сбытом продукции, с этим провальным звеном в цепочке: производство – хранение – реализация?
– Конкурировать замороженному мясу, которое зачастую лежит на прилавках магазинов, с той продукцией, которая выращивается на альпийских лугах, сами понимаете, просто невозможно, тем не менее с торговыми сетями мы мало дружим, потому что им нужны не «здоровые», натуральные продукты, а те, которые долго хранятся. Можно сказать, практически не дружим и с посредниками.
– И как реализуете тогда свою продукцию?
– Отец всегда говорил: «что» – достижимо, а «как» – безгранично. Мы не привыкли жаловаться, как многие другие, на пресловутый диспаритет цен, на невыгодные цены, на общественную недооценку фермерского труда. Техники в хозяйстве хватает, потому всю продукцию – мясо, молоко, сыры и так далее реализуем сами. Как говорится, если сходную цену назначаешь, то и многих людей выручаешь. У нас, к примеру, охотно покупают коз, лошадей…
– Абдулла, я знаю, что вы все так же содержите, с любовью обихаживаете при удобном случае отцовский кош, то бишь пещеру, что находится в тридцати километрах от Учкулана, трепетно сохраняете все сделанное им в горах – это и скамейки для отдыха туристов, непритязательные коши, сделанные из подручных средств, в которых мог бы переждать непогоду тот или иной неопытный чабан или заблудившиеся в горах туристы… Ничего не хотели бы изменить или модернизировать?
– Мне вспоминается древняя китайская легенда. Бредет путешественник и видит: тяжко трудится старый крестьянин, то и дело спускаясь в колодец за водой. Путешественник говорит: «Послушай, дед, ведь существует такое приспособление для воды – журавль. Я научу тебя, как его сделать, и тебе станет легче доставать воду». Старик ответил: «Я знаю о нем. Но у того, кто механизирует свои действия, механизируются и восприятия, а значит, и мысли. У кого механизируются мысли, тот теряет свое истинное «я». Поэтому предпочитаю доставать воду так, как это делали отец и дед». Вот и мы стараемся жить и работать так, как это делал наш отец…