«Я слушаю Стамбул, закрыв глаза», – написал поэт. Кем бы вы ни были, как только вы впервые окажетесь в Стамбуле, этот город навсегда возьмет вас в плен: своими ароматами (моря, рыбы, жареных каштанов, булочек с кунжутом, вареной кукурузы, кофе, специй, гранатов и Бог знает еще чего), звуками (азана, текущего над городом, чаек, уличных зазывал, вавилонского многоязычия) и буйством цвета (ярких хиджабов, умело задрапированных молодыми турчанками, ковров и подушек, горящих всеми оттенками красного и того удивительного цвета, который мы называем бирюзовым, а турки – таинственным словом французского происхождения «туркуаз»).
Женское Хасэ
История Стамбула неразрывно связана с черкесской историей, с черкесской диаспорой, которая начала формироваться в Османской империи во второй половине XIX века.

«Я слушаю Стамбул, закрыв глаза», – написал поэт. Кем бы вы ни были, как только вы впервые окажетесь в Стамбуле, этот город навсегда возьмет вас в плен: своими ароматами (моря, рыбы, жареных каштанов, булочек с кунжутом, вареной кукурузы, кофе, специй, гранатов и Бог знает еще чего), звуками (азана, текущего над городом, чаек, уличных зазывал, вавилонского многоязычия) и буйством цвета (ярких хиджабов, умело задрапированных молодыми турчанками, ковров и подушек, горящих всеми оттенками красного и того удивительного цвета, который мы называем бирюзовым, а турки – таинственным словом французского происхождения «туркуаз»).

Женское Хасэ
История Стамбула неразрывно связана с черкесской историей, с черкесской диаспорой, которая начала формироваться в Османской империи во второй половине XIX века. Когда менялось политическое и культурное пространство этого города, вместе с ним менялась жизнь черкесов в этой имперской столице.
Черкесская школа в Стамбуле, просуществовавшая совсем недолго, была уникальным опытом самоорганизации, поиска педагогических моделей в условиях проживания в диаспоре. Ее опыт может быть востребован и сейчас.
Для черкесов Турции начало ХХ века было очень насыщенным временем – создавались первые общественные организации, где самые образованные и мотивированные искали не только формы возможной самоорганизации, но и способы сохранения черкесской идентичности. Впервые мы слышим голоса молодых черкесских женщин: в своих публицистических статьях они пишут о том, как сохранить свои корни, язык, культуру… Это время первых черкесских газет и журналов, время создания и реформирования алфавита и первых попыток завязать регулярные контакты с утраченной родиной.
В 1908 году в Стамбуле создается Черкесское общество единения и взаимопомощи, а через 10 лет, в сентябре 1918 года, женское крыло этой организации – Общество взаимопомощи черкесских женщин (ОВЧЖ). Я буду называть эту организацию Женское Хасэ, что вполне отражает ее демократический дух. У истоков общества стояли пять стамбульских черкешенок: Хайрие Мелек Хунч (президент), Сеза Пух Ханым, Макбуле Берзек, Эмине Решит Залик, Файка Ханым. Все они были из известных и хороших семей, получили прекрасное образование, знали несколько языков.
Хайрие Мелек окончила «Notre Dame de Sion», французскую высшую школу для девушек в Стамбуле. Кроме турецкого и французского говорила на черкесском, убыхском и абхазском языках. Хайрие Мелек вместе с Сезой Пух издавали журнал Diyane, выходивший на двух языках – черкесском и турецком, с 1920 года дважды в месяц.
Сеза Пух написала в одном из журналов: «Ценность цивилизации пропорциональна статусу женщины в обществе. Пока женщины могут свободно проявлять свои природные таланты, они всегда помогают развитию общества. Когда их роль снижается, это приводит к гибели цивилизации». И эти слова вполне можно рассматривать как кредо Женского Хасэ.

Исторический интерес
Женское Хасэ открыло в Стамбуле замечательную школу, историю которой еще предстоит академически изучить отечественным историкам. Школа существовала недолго, с 1919-1920 года до сентября 1923 года. Здание, в котором она находилась, сохранилось в Стамбуле до сих пор и находится на холме Акаретлер в доме №52. Проект Черкесской школы был еще в планах Черкесского общества единения и взаимопомощи, но реализовался не сразу.
Школа была частной, с шестью классами. Сначала директором школы был Мустафа Бутбай, но его позиция по ряду вопросов не нашла поддержки у Совета директоров школы, и Мустафа Бутбай ушел в отставку, а 20-летняя Сеза Пух Ханым была назначена на его место. Позже в своей книге Мустафа Бутбай написал: «Меня назначили директором. Затем я ушел в отставку из-за спора, который разразился между мной и Советом директоров относительно учебной программы. Совет директоров хотел, чтобы образование осуществлялось на черкесском языке, и поддержал такую идею. Я считал, что это неприемлемо с юридической точки зрения, образование должно осуществляться на турецком, но для желающих учиться на черкесском можно открыть отдельный класс. Мое предложение было отклонено, и я настоял на отставке».
Сеза Пух Ханым, дочь генерала, родившаяся в аристократической семье, получила хорошее образование, окончила Американскую среднюю школу для девочек. Несмотря на свой юный возраст, она прекрасно справлялась с обязанностями директора школы. Благодаря ее личным усилиям и связям ее семьи, а также тому, что она была вхожа во влиятельные круги Стамбула, ей удавалось продвигать свою школу во многих областях. К образованию детей были привлечены лучшие интеллектуальные силы черкесов Стамбула. Адвокаты, дипломаты и бывшие военные, профессиональные музыканты и художники щедро делились знаниями с учениками.
В школе училось около 150-180 детей, в каждом классе – 25-30 человек. На старых черно-белых фотографиях, немногих документальных свидетельствах, способных рассказать о школе, мы видим учеников и учителей: рафинированных, по-европейски одетых преподавателей, мальчиков, с достоинством носящих черкески, папахи или фески, и нарядных девочек и в нацио­нальной, и в европейской одежде.
Женское Хасэ принимало эмигрантов, бежавших из России в 1920-е гг. в Стамбул, и селило их в здании школы, а их дети могли здесь же учиться. Хотя школа была открыта для всех, ее посещали в большинстве черкесские дети. Персонал и преподаватели школы в основном были волонтерами и не получали зарплату, только несколько человек имели постоянное жалованье. Сбор, взимаемый с учащихся, шел на оплату аренды здания, текущие расходы, заработную плату некоторых преподавателей.

Инновационный проект
В школе была сформирована система совместного обучения мальчиков и девочек, что можно считать инновационным шагом: впервые на территории мусульманского государства – Османской империи – девочки и мальчики учились вместе. Кроме того, при школе был открыт детский сад для детей 4-6 лет. Для первой четверти ХХ в. появление детского сада как формы воспитания и обучения детей также было инновационным. Этот детский сад был одним из немногих в Османской империи.
Но это еще не все новшества, характерные для Черкесской школы. Впервые на территории Османской империи в мусульманской школе дети обучались родному языку на алфавите, основанном на латинице. И эта инновация также соответствовала высокой репутации черкесской элиты в Стамбуле. Латинский алфавит использовался не только в школе – Черкесское общество единения и взаимопомощи печатало книги с использованием такого алфавита и отправляло их на Кавказ.
Помимо турецкого, истории и географии дети обучались черкесскому языку, истории и географии Черкесии. Кроме того, неотъемлемой частью учебного плана были занятия английским языком. Руководство школы, уделявшее особое внимание культурному развитию детей, решило учить их игре на фортепиано, танцам и театру, а также живописи, музыке и развивать физическую культуру.
Сеза Пух вела уроки турецкого языка и географии, Ламия Джанкат читала лекции по языку, истории и географии Кавказа и Черкесии, а Хилми Цей учила детей черкесской литературе и поэзии. Адвокат Шами Тиме учил детей черкесскому произношению. Зеки Вендж Ханум была учителем турецкого в двух классах. Лутфулла Шао, выпускник Лозаннского университета, преподавал французский язык (позже он был назначен дипломатом в Саудовскую Аравию). Васфи Гюзар преподавал биологию. Кроме того, известно, что в школе работал учитель английского языка, получивший образование в Великобритании. Уроки рисования вел художник Намик Исмаил Зефи, а Бленао Харун преподавал черкесский язык, историю и географию Черкесии. Профессор Хеге преподавал музыку, играл на черкесских инструментах, привезенных из района Узунь-Йала из Кайсери и Гёнена (Gonen – город и район в провинции Балыкесир и город и район в провинции Ыспарта. – Прим. авт.), и коллекционировал ноты, играл на рояле и читал лекции. Детей учили играть на пщынэ (адыгской гармошке). Икбал Ханым преподавала сольфеджио. Майор Саит Нахуш Бей, ушедший в отставку после службы в военных училищах Дамаска и Эдирне, был учителем физкультуры. Кроме того, армянская девушка Мелиха обучала детей популярным танцам тех лет – польке, мазурке, кадрили и вальсу.
Особую атмосферу создавал школьный театр: на сцене школы девочки и мальчики ставили пьесы и играли в спектаклях в национальных костюмах. Пьеса «Навстречу Кавказу», написанная Сезой Пух, пользовалась большим успехом: спектакль шел несколько раз. Специально для спектаклей в швейной мастерской школы шили костюмы.
Достаточно самого беглого взгляда на перечень предметов и уровень преподавателей, чтобы понять, что главной целью обучения было не только дать детям необходимый объем знаний, но и научить их адаптироваться к социокультурному контексту, где им предстояло жить, а также воспитать их в духе черкесской культуры.
На первом этаже школы Общество взаимопомощи черкесских женщин, в уставе которого говорилось, что общество будет искать возможности для предоставления работы нуждающимся, создало мастерскую по пошиву одежды и магазин. Тех женщин, кто не умел шить, обучали этому занятию, а опытные портнихи придумывали костюмы для состоятельных людей города. Заработанные деньги делили поровну. Поэтому, говоря современным языком, Черкесскую школу можно считать и социальным проектом.

Н. НЕФЛЯШЕВА.
Газета «Советская Адыгея».