28 лет он стоял у руля антимонопольной службы Карачаево-Черкесии. Всегда – с открытым забралом и готовностью отстаивать закон, не давать спуска его нарушителям. Всегда – впереди, не прячась за чьи-то спины, неприемля политики соглашательства и панибратства. За свою безупречную службу и в честь 65-летнего юбилея он был награжден высшей наградой республики – орденом «За заслуги перед Карачаево-Черкесской Республикой». И сегодня, оставив пост руководителя УФАС России по КЧР, Амин Уракчиев не собирается на покой, напротив, он готов и дальше отстаивать интересы справедливости в антимонопольном пространстве своей страны. Где и как? Об этом и о многом другом он рассказал в беседе с представителями региональной прессы.

28 лет он стоял у руля антимонопольной службы Карачаево-Черкесии. Всегда – с открытым забралом и готовностью отстаивать закон, не давать спуска его нарушителям. Всегда – впереди, не прячась за чьи-то спины, неприемля политики соглашательства и панибратства. За свою безупречную службу и в честь 65-летнего юбилея он был награжден высшей наградой республики – орденом «За заслуги перед Карачаево-Черкесской Республикой». И сегодня, оставив пост руководителя УФАС России по КЧР, Амин Уракчиев не собирается на покой, напротив, он готов и дальше отстаивать интересы справедливости в антимонопольном пространстве своей страны. Где и как? Об этом и о многом другом он рассказал в беседе с представителями региональной прессы.
– Самый первый вопрос, который никак не обойдешь, – как все начиналось?
– В неправдоподобно далеком 1992 году, когда меня позвали на эту работу, я очень плохо себе представлял, что такое антимонопольная политика. Не могу сказать, что мне было за это стыдно, ведь тогда все и для всех начиналось с нуля, никто в России не мог определенно сказать, что это за работа. Пионеры, первопроходцы – это можно было назвать как угодно, так что я был такой же дилетант, как и все остальные.
Кстати, тогда же были организованы и другие рыночные структуры (министерство имущественных отношений, налоговая служба и т. д.), которые призваны были в дальнейшем определить облик рыночной экономики. Но в этом структурном ряду мы были наиболее загадочной, если можно так выразиться, организацией. Скажу сразу, из тех, кто со мной «дебютировал» в начале 1992 года (сначала это было где-то 75 субъектов), остался лишь один я. Остальные за эти 28 лет сошли с дистанции по тем или иным причинам. Так что можно сказать, что я – последний из тех «могикан»…
– Вас где-то обучали или пришлось самим до всего доходить?
– Во второй половине февраля нас собрали в организации наподобие нынешней академии госслужбы, и в течение 2-х недель с нами занимались специалисты и преподаватели из Сорбонны, Гарварда, Оксфорда… Они разъясняли нам суть антимонопольной политики, ее историю, рассказывали, что из себя представляют антимонопольные службы на Западе (на тот момент). Все читалось на английском языке, и впервые мы тогда поняли, что такое синхронный перевод. По итогам этих занятий нас обязали сдавать зачеты. Из 70 с лишним руководителей-«новобранцев» с первого захода их сдали лишь 27 человек, в том числе и я.
– Как проходило становление антимонопольной службы в стране и в нашей республике?
– Первое название нашего органа тогда – Госкомитет по антимонопольной политике и поддержке новых экономических структур. Мы обязаны были наряду с демонополизацией существующих экономических агентов способствовать и формированию новых структур с помощью самых разных инструментов. Причем для нашего субъекта с довольно незначительным экономическим потенциалом решение всех этих задач представлялось не менее трудным, чем в более развитых регионах. Приходилось преодолевать не только сопротивление со стороны органов госвласти и местного самоуправления, но и отношение самих доминирующих структур было таким же, как и везде – отрицательным. Вот в такой непростой ситуации мы начинали. Работать пришлось много и трудно.
– Зато это, наверное, очень динамичная служба?
– Антимонопольную деятельность многие воспринимают ошибочно. На самом деле это достаточно рутинная, однообразная и будничная работа, не рассчитанная на громкие сенсации и эпатаж общества. Жалобы, проверки, рассмотрения… Бумаги, бумаги, бумаги. В этом и проявляется профессионализм. Бывают, конечно, громкие дела, обличительные решения, но это не отменяет того факта, что нужно ежедневно работать с тем, что есть. В скандальные хроники мы попадаем лишь в зависимости от степени значимости на экономическом рынке наших противников. А вообще все должно решаться очень спокойно. Кстати, с годами «бурных» рассмотрений все меньше, и это тоже говорит в нашу пользу.
– Вам часто приходится «замахиваться» на довольно крупные монополии. Когда на вашей стороне закон, вы уверенно рубите с плеча или ..?
– Ни в коем случае в нашей работе так делать нельзя. Нужно быть крайне осторожным в своих действиях … Даже в очень похожих нарушениях бывают самые неожиданные повороты, и мы всегда скрупулезно рассматриваем каждую жалобу и нарушение. Тем более, когда за плечами закон, как вы сказали. Если, например, мы рассматриваем дело о недобросовестной рекламе какой-либо компании, то не должны вмешиваться в ее хозяйственную деятельность. Наша задача не уничтожать или резать под корень, а следить за тем, чтобы деятельность монополий проходила в заданных государством рамках АМЗ.
– Что вы можете сказать о своих соратниках по правому делу – ваших коллегах и сотрудниках?
– Все эти годы со мною рядом работали замечательные люди – настоящие профессионалы. Мы всем управлением регулярно проходим аттестации, и могу с уверенностью сказать, что в нашей региональной службе за все эти годы не было ни одного человека, который бы не был аттестован.
Все они работают слаженно, четко, грамотно. За 28 лет произошла смена не одного поколения, и сейчас здесь работают уже более молодые кадры, которые быстро схватывают все нюансы нашей деятельности.
– Какое образование должен получить человек, намеренный работать в антимонопольной службе России?
– В принципе нам не важно у кого какое образование изначально, это может быть кто угодно, даже учитель или врач. Если человек изъявил желание у нас работать, пусть переучивается и работает. Я лично знаю многих сотрудников в ФАС России и региональных службах, пришедших из самых разных сфер и успешно работающих. Очень много людей сейчас получают экономическое и юридическое образование; поэтому, несмотря на кадровый голод, подготовленных специалистов у нас хватает.
– А как обстоит дело с техническим оснащением?
– Поясню на примере. В середине года у нас была очень серьезная комиссия из ФАС, которая проверяла наличие картельных соглашений в одной из крупных строительных фирм КЧР. В комиссию вошли и наши сотрудники. Они изучали базы данных на компьютерах и прочее, но даже я был поражен тем, с какой техникой прибыли наши коллеги из центрального аппарата. Они вытаскивали такую информацию с жестких дисков, которая нам в наших кабинетах и с нашими средствами даже не снилась. Мы обычно делаем запросы, ждем ответа. А они никого ни о чем не спрашивают, извлекают нужное без лишних разговоров. Работают адресно.
– Чем все закончилось, если не секрет?
– Ничем… Картельных сговоров обнаружено не было. Хотя энергии и времени дело отняло у нас много. Так что не всегда наша огромная работа может увенчаться громким ошеломляющим итогом. Но и это тоже результат.
– Сегодня наиболее частые антимонопольные нарушения это какие?
– Самое большое количество жалоб, как всегда, – по закупкам лекарственных препаратов в медицине, услуг и материалов в строительном комплексе. И, конечно, это работа естественных монополий (федеральных и региональных) – поставщики газа, электричества, воды.
– Всегда ли вы легко побеждаете в судах?
– Увы, нет. Адвокаты наших противников тоже не едят даром хлеб и всеми силами пытаются обелить своих клиентов. Поэтому мы всегда готовы к тому, что нам будут оказывать яростное сопротивление, защищаться и даже нападать. В этой части все уже не так однообразно и обыденно (улыбается).
– Понятно, что с годами характер нарушений меняется, а значит – и методы борьбы с ними. Каковы сложности у такой борьбы на современном этапе?
– Все больше это уходит в виртуальное пространство. Многие картельные сговоры сегодня происходят в Интернете, без всяких собраний и встреч. И это уже гораздо сложней выявлять. Рынки стали многомерными, доходы монетизируются совершенно в иных сферах, не характерных для традиционных индустриальных рынков. При этом 90% потребителей не в курсе, как пользуются информацией об их поведении крупные компании. Ведь они уже не изучают предпочтения потребителей, а умело формируют их с помощью рекламы, заставляя покупать определенные товары.
– Что этому может противопоставить ФАС?
– Поэтому ФАС и готовится к внедрению пятый антимонопольный пакет, посвященный как раз цифровой экономике. Ведь чтобы эффективно работать, нам нельзя отставать от совершенствующихся технологий. Как-то больше года назад на одной из конференций руководитель Федеральной антимонопольной службы Игорь Артемьев сказал, что «в XXI в. надо иметь цифрового кота, потому что без него мы цифровых мышей не поймаем». И это очень верно.
– Как вы думаете, что важнее – политика или конкуренция?
– Я вообще не стал бы противопоставлять эти понятия. Конкуренция – это экономика, а значит – базис. Политика – это надстройка. Думаю, что важнее всего экономическая политика. Как в стране народ живет, насколько он свободен в своих действиях, настолько мощнее и государство.
– Знаем, что вы будете продолжать работу в ФАС России в качестве помощника руководителя. С каким чувством уезжаете из управления, которым руководили почти три десятилетия?
– С чувством, что давно пришло время дальнейшего роста. Хочу, могу и готов работать в новом качестве.
– И напоследок, что бы вы хотели пожелать своему преемнику?
– Антимонопольная служба – это, в известной степени, страшилка для органов государственной власти. Мы эту репутацию зарабатывали десятилетиями, и хотелось бы, чтобы мои преемники не переставали демонстрировать такое отношение к делу, а все наши потенциальные противники всегда помнили, что здесь коллектив профессионалов, которые добросовестно трудятся не за страх, а за совесть и будут делать это дальше, независимо от того, кто будет на моем месте.