Этот рассказ сотрудника нашей газеты занял первое место на конкурсе форума ЭКСМО. Мы от всей души поздравляем Ольгу Николаевну и предлагаем рассказ вниманию наших читателей.

Когда на тренировке из-за случайного столкновения с Даниловым Анджиевский потянул связку, все расстроились: до чемпионата три дня, а значит, лучшего игрока в их баскетбольной команде не будет. Анджиевский не спускал глаз с распухшей ноги и молчал, а Данилов лишь бормотал дежурные извинения.

Только двое были по-настоящему разозлены – Витька Игнатьев и их тренер по кличке Сэнсэй, Вячеслав Маронов. Витёк случайно слышал разговор Данилова с его подружкой: Данилов пообещал Ритке, что станет капитаном команды и вернётся с кубком. Но чтобы такой ценой? Сэнсэй, просмотрев на мониторе запись тренировки, тоже был уверен, что Данилов сделал все умышленно. Нет, камера ничего не записала, потому что столкнулись они в том единственном месте зала, который не захватывался объективом, и Сашка Данилов об этом прекрасно знал. Ведь именно он устанавливал камеру для отслеживания тренировочного процесса. Сука. И ведь ничего не докажешь. Более того, назначить капитаном придётся именно Данилова: он всегда был вторым после Анджиевского.

Маронов торопливо прошёл в раздевалку. Все остальные уже ушли, и только Анджиевский с туго перевязанной медиком ногой сидел с телефоном в руках у окна. Его ногу после снятия холодного компресса Маронов видел: тяжёлое растяжение с гематомой. Даже в расслабленном состоянии нога при такой травме постоянно ноет и пульсирует, ты едва можешь наступать на стопу, боль чувствуется даже при лёгком прикосновении к щиколотке.

– Тебя подвезти, Андрей?

Анджиевский поднял на него очень светлые глаза, становящиеся на свету прозрачно-серыми. Странные глаза. Не то безумного, не то святого. В них никогда не было никакого выражения – ни досады, ни гнева, ни спортивного азарта, а лицо казалось странно неподвижным. Когда их фотографировали в прошлом году после победы на чемпионате, пришлось даже прикрикнуть на Анджиевского, чтобы улыбнулся, а то так и стоял среди смеющейся команды, словно на похоронах. А ведь именно он принёс тогда команде победу.

– За мной сестра заедет, Сэнсэй, – ответил Анджиевский. – Она только что звонила.

Речь, как всегда, замедленная, спокойная. Маронов подошёл к Анджиевскому вплотную.

– Он сделал это умышленно? – напрямик спросил он.

Андрей не стал делать вид, что не понял вопроса, но только пожал плечами.

– Если да, всё равно ничего не докажешь, а если нет… несправедливое обвинение гнетёт сильнее заслуженного. Не время отношения выяснять.

– Я… – Маронову не хотелось говорить, но делать было нечего. Он тяжело сглотнул комок в горле. – Я должен назначить его капитаном, ты понимаешь?

– Да.

От этого слова веяло спокойствием и безнадёжностью, а может, Маронову так просто показалось? Он знал, что дома у Анджиевского парализованная бабуля, за которой ухаживала вся семья, и сейчас, представив, насколько усугубится положение из-за травмы Андрея, заторопился.

– Слушай, с такой травмой от тебя дома только проблемы, может, на месяц поедешь на базу? Отдохнёшь, если не двигать ногой, через пару недель будешь как новенький.

Он заглянул Анджиевскому в глаза, снова подивившись их прозрачной чистоте. Как горное озеро, сквозь толщу воды которого видно дно и спинки пестробоких форелей. Анджиевский, опершись на подоконник, встал, держа ногу на весу. Закусил губу от боли, внимательно взглянул на тренера.

База «Алмек», о которой говорил Маронов, принадлежала не клубу, а самому тренеру. Приватизированная ещё в 90-х, отремонтированная и прекрасно оснащённая спортинвентарём, она предназначалась для тренировок команды и отдыха после соревнований. Сауна, горное озеро, конные прогулки, проложенные по горам маршруты для пеших экскурсий… Пробыть там месяц? Анджиевский, тоже представив, насколько тяжело будет сестре и матери возиться с двумя лежачими, благодарно кивнул.

– Там сейчас Анька Малинина и Ритка Алтуфьева, – заторопился обрадованный его согласием Маронов, чувствуя себя теперь менее виноватым за вынужденное новое назначение. – Я думал взять их на соревнования, но к черту девок. Пусть остаются, Анька – медик, она тебе пропасть не даст. А Ритка пусть готовит, – мстительно распорядился он и усмехнулся. – Раича с Бессоновым возьму.

А неплохо получится, подумал он. Все в команде знали, что Ритка Алтуфьева, писаная красотка, ещё прошлым летом сошлась с Шуриком Даниловым, и уже месяц поговаривали, что в мае будет свадьба. Конечно, Ритуля надеялась поехать с командой поболеть за жениха, а вот шиш тебе, зло решил Маронов. В его мозгу пронеслось подозрение: не для того ли Данилов и подставил Анджиевского, чтобы не быть в глазах невесты «вечным вторым»? Бля, ну не такими же методами! В любом случае, подумал он, сознательно Данилов напакостил Андрюшке или нет, Ритки он в числе болельщиков не увидит.

Команду Маронов держал в ежовых рукавицах. Его приказы не обсуждались.

– Сестра завезёт тебя домой, собери вещи и поезжайте, а после чемпионата, через две недели мы все туда подъедем. Чтоб к тому времени уже бегал.

Анджиевский кивнул, хоть, разумеется, знал, что этого не будет. Такие травмы хорошо, если за месяц-два вылечишь. Тренер позвонил на базу, отдал распоряжения Малининой, криво улыбнулся, услышав в трубке недовольное бурчание Алтуфьевой. «Ничего, девочка, сколько не шипи, а как я сказал, так и будет».

Команда ещё оставалась в городе, когда Людмила Анджиевская уже выгружала травмированного братца у дверей базы. Кроме сторожа и двух охранников, его встречали Анна Малинина, чернявая, большеглазая, миловидная, но не бросающаяся в глаза, и ослепительная красавица Маргарита. Блондинка, глаза, как небо, а уж грудь…

Анька уже два года тайно вздыхала по красавцу Андрюшке Анджиевскому и при мысли, что он будет целый месяц в полном её распоряжении в лазарете, едва сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга, а вот Ритка видела в Анджиевском только помеху, из-за которой она лишилась возможности поехать с женихом на соревнования и провести вместе с ним несколько счастливых дней. Лицо её выражало крайнюю неприязнь.

Следующая неделя прошла тихо. Анджиевский почти не выходил из палаты: Анька любовно возилась с пациентом, закармливала вкусностями, развлекала и лучшими фильмами, и даже под гитару больному пела. Неплохо так… Но считала, что в период восстановления двигать голеностопом строжайше запрещено и не выпускала из лазарета: проводила сеансы физиотерапии, гидромассаж и электрофорез, то и дело смазывала ступню специальными мазями, потом намертво фиксировала щиколотку. И добилась того, что уже на седьмой день отёк заметно уменьшился. Андрей мог теперь медленно передвигаться: боль не ушла, но стала менее острой.

Рита никогда в лазарет не заходила, но готовила исправно, зная, что с Сэнсэем шутки плохи. Однако на кухне не торчала, едва приготовив обед на всю компанию, исчезала, бродя по окрестностям и предоставляя Аньке возможность суетиться самой. Малинина же и салатики сама нарезала, и фруктами больного закармливала. Да что там! Торты пекла, специально для того сторожа отправила в соседнее село за мукой, яйцами и маслом.

Окончание.