В один прекрасный день, машинально листая страницы Инстаграма, остановились и просмотрели видео: праздничный стол, за ним люди разного возраста, но все взоры обращены к дедушке, который приятным голосом поет песню за песней, разных жанров, на разных языках. Все это осталось бы банальным видео, если бы не возраст поющего. Очень захотелось встретиться, посидеть с этим жизнерадостным стариком. Сердце подсказывало, что дедушка из Инстаграма богат не только песнями, но и рассказами. Ведь наши старики много чего повидали, пережили. А наш долг – это перенять.

Итак, знакомьтесь: уважаемый старейшина из аула Кош-Хабль, что в Хабезском районе, Сагид Мамижев, 1930 года рождения, 20 марта отметивший свое 90-летие. Видео с того юбилейного вечера и попали в Инстаграм.

Черкес никогда не замыкал свой дом, не запирал ворота. Не в его обычаях прятаться за замками. Его двери, как и сердце, всегда открыты людям. Вот и Сагид такой. Зайдя во двор Мамижевых, мы всё обошли, заглянули и в гостевой дом, и в малый. Благо двери нараспашку. Никого. Заглянули на хоздвор. Там, в глубине двора, сидит наш дедушка, что-то кует, вокруг какие-то железки, обрезки. Увидев нас, он проворно вскочил. «Долго вас ждал, несколько раз прихорашивался, переодевался. Только расслабился, и вы меня застали врасплох», – с шутками подходит дедушка Сагид. Веселый, разговорчивый, словом, весьма приятный, позитивный дедушка.

«Ничего примечательного в моей жизни. Жил, трудился», – говорит он. Но мы-то знаем, что дедушка Сагид – очень интересная личность, настоящий интернационалист. Это нам стало известно ещё до нашей встречи. Среди его друзей были и карачаевцы, и абазины, и черкесы, и русские. «Жаль, мало осталось в живых моих старых друзей. Пока живы были, ездили друг к другу в Исправную, в Зеленчук, в Сторожевую, в карачаевские села. Эх, какие друзья были, какие времена…» – сокрушается дед, и мысли возвращают его в далекое детство.

Он помнит тяжелые годы, когда сельчане, женщины, дети да старики, выходили в поля, сеяли, пахали, убирали…

«Многие женщины шли на полевые работы с детьми на руках. Бывало, даже люльки брали с собой. В поле рыли большие ямы и туда сажали деток. Нас, кому 5-6 годков, оставляли с ними няньками. Заплачет какой-нибудь ребенок, мы бежим за его матерью, зовем покормить, успокоить. Подносили воду. Так и работали от зари допоздна.

В памяти остался и день начала Великой Отечественной войны. Только полдень, а люди идут с полей. По пути успели сложить плач-песню, и то ли поют, то ли плачут. А слова тяжелым камнем ложатся на сердце. Детским умом я понимал: случилось что-то страшное. Помню, как в аул входили немцы. За день-два до того ушли наши солдаты. Немцы в основном занимались мародерством, поисками для своего пропитания. Автоматами отстреливали кур, гусей, забирали хлеб, масло, молоко. Но вскоре и они ушли. А мы, аульская детвора, вернулись к прерванной войной учебе в школе», – вспоминает дедушка Сагид.

Тогда окончить 7 классов сельской школы считалось нормой. Вот и Сагид наравне со своими сверстниками отучился и поступил в педучилище в Черкесске. Тяжелые были тогда времена. Студенты еле дотягивали неделю. А в выходные – и в холод, и в жару – спешили домой. Шли пешком, через ногайские аулы, через поля. В воскресенье вечером – в обратный путь. Но еды хватало всего лишь на несколько дней, она быстро портилась, и последние дни недели приходилось жить и учиться впроголодь. Многим тогда пришлось бросить учебу, Сагиду тоже. Но желание учиться осталось. По направлению Хабезского райкома он поехал в Зеленокумск, учиться в новой школе по животноводству. Занимаясь с утра до позднего вечера, ускоренно, он успешно закончил учебу. Об успехах парня из далекого черкесского аула узнали и в его школе, где перед учениками прочитали благодарственное письмо от директора Зеленокумской школы.

Сразу после окончания учебы ему доверили работу зоотехника трех больших животноводческих хозяйств. А он, молодой специалист, осознавал всю ответственность и старался оправдать такое высокое доверие. За трудовые достижения был направлен на большой молодежный слет в Ставрополе. Там Сагида Мамижева наградили, дали отрез на костюм. А в те годы тотального дефицита это было совсем не лишне.

Более сорока лет отдал Мамижев сельскому хозяйству. У него пять медалей за труд, множество почетных грамот. Но для него самое главное – память и доброе слово тех, кому он смог помочь в трудное время. Свежи воспоминания Сагида, но с особой гордостью, теплотой, с чувством выполненного человеческого долга вспоминает он годы работы на хуторе Ильич.

Возвращаясь к ним, дедушка Сагид вытирает навернувшиеся на глаза слезы.

«Надо сказать, работал я в разных местах, в разных должностях, и в милиции, и в медицине. И соответствующее образование по этим направлениям есть. Но больше всего трудился в сельском хозяйстве. По комсомольской путевке направили меня руководителем фермы на хутор Ильич. Тогда он назывался Прирезка. Ферма-фермой, а было-то там всего три барака да несколько строений. Работали 19-20 человек. А работы было на целый фронт. Люди были разных национальностей, но жили дружно, одной семьей.

Мое руководство совпало с теми годами, когда стали возвращаться репрессированные карачаевцы. Многие семьи тогда обосновались в Прирезке. Над речкой, на обрыве они соорудили свои жилища. В большинстве своем это были палатки, шалаши, на скорую руку сколоченные подобия строений, без тепла, без электричества. А на дворе поздняя осень, зима на носу. Сердце сжималось, когда видел все это.

В одно утро у меня на пороге появляется бабушка-карачаевка и со слезами просит подсобить как-нибудь и провести в их жилища электричество. Чем, как я помогу? Ведь я не какой-нибудь начальник всемогущий. Я это понимал. Но попытаться-то можно. И попытался. Куда ходил, ездил, кого просил – это долгий рассказ. Но дело сдвинулось с мертвой точки. Приехали с Зеленчукской ГЭС, подключились и мы на местах, сами жильцы помогали. Общими усилиями провели электричество.

Проходит время. И опять ходоки у порога. На сей раз – просьба построить школу для детишек, которые за тридевять земель ездят учиться в соседние школы. Большую помощь оказал работавший тогда председателем трех колхозов Абубекир Аргунов. Потом жители хутора обратились с просьбой построить медпункт, автобусную остановку… Так, мало-помалому и обустраивались», – вспоминает дедушка Сагид.

Невозможно в одной газетной статье рассказать о всех славных делах этого человека. Сагид Мамижев сделал многое для карачаевцев, для переселившихся семей, чтобы они вновь почувствовали жажду жизни на своей земле, жизни без гонений и без горечи. Кто знает, может, он один из тех, кто зажег в их сердцах луч надежды на светлое будущее. Неслучайно недавно дед Сагид был приглашен в гости в редакцию газеты «Къарачай». К счастью, нынешнему поколению не пришлось испытать тех лишений, что выпали на долю старших, но оно понимает и осознает бескорыстную помощь добрых людей, протянувших руку помощи депортированным. Жаль, что некоторые по неведению считают, что к таковым черкесы не относятся. Что сказать им? Учите историю, господа, не сейте семя раздора, больше встречайтесь и слушайте рассказы мудрых стариков-очевидцев.

Так постепенно мы и добрались до еще одного приятного момента нашей встречи. «Уважаемый Сагид, а не споете ли нам?» – с некоторой робостью просим его. Сперва дедушка застеснялся, как молодой паренек, щеки покрылись румянцем. Но потом… Запел во всю мощь, на разных языках, песню за песней. Много их было в тот вечер. Что удивительно, Сагид ни словом, ни строчкой не ошибся, ни разу не запнулся. Признаюсь, не удержалась, тоже запела. С удовольствием, с каким-то упоением. То ли песни были такие задушевные, то ли у дедушки такая аура волшебная?! Что-то, не видимое глазами, не слышимое ушами, не ощущаемое руками, коснулось души, самых ее глубин, самых тончайших струн. Вот же он – простой с виду, а герой в делах и поступках! Пронесший через годы память прошлых лет, сумевший остаться добрым душой, чистым сердцем, по-детски простым, но мудрым человеком.

Наверняка мы еще долго сидели бы да пели, но бич нашего века, время, торопит, и мы нехотя прощаемся с Сагидом.

А дедушкины песни остались со мной, я слушаю их вновь и вновь, неизменно находя в них успокоение и веру в доброту.