Источник — Фото автора

Это сейчас он не мыслит свою жизнь без качественной музыки. А тогда, много лет назад, и в мыслях не держал, что станет одним из самых популярных певцов Кавказа, что его голос будут узнавать с первой же ноты. Более того, он не любил петь, не ходил в музыкальную школу, не участвовал в художественной самодеятельности и даже пару раз удирал с уроков пения…

Наш земляк, оперный певец Марат Дауров, обладатель голоса удивительно красивой баритональной окраски, родился в Черкесске в интернациональной семье. Папа – черкес, мама – карачаевка из старинного хурзукского рода Байрамуковых. Есть у него и младший брат Эльдар. Марату было 13 лет, когда от онкологии скоропостижно скончался отец. Обоих сыновей воспитывала мама, Елизавета Сулеймановна, которая 32 года проработала инженером-технологом в Черкесском химобъединении. Она, по словам Марата, была строгая, правильная, никогда не баловала сильно сыновей. Дети выросли самостоятельными, не боящимися работы, знающими цену и слову, и рублю. С отцовской стороны родни было мало, поэтому школьные каникулы ребят проходили или в Черкесске, или в селе Дружба, где жили родные матери.

Вместе со своими городскими товарищами Марат в своё время сильно увлекся компьютерами и машинами, поэтому поступил в индустриально-технологический колледж г. Черкесска на отделение «Ремонт и обслуживание автомобилей». Учился хорошо, особенно преуспевал в инженерной графике – ему даже прочили архитектурный институт.

Так бы оно и случилось, наверное, если бы в 20 лет Марат не услышал по телевизору выступление Дмитрия Хворостовского. Великий певец произвёл на юношу такое сильное впечатление, что он сам запел, подражая знаменитому баритону. Услышав пение Марата, его двоюродный брат Рустам Борлаков, участник знаменитой учкекенской группы «XX партсъезд», заявил: «Слушай, да у тебя талант. Давай учись и пой!»

И пошел Марат Дауров прямиком в колледж культуры и искусств имени А. Даурова, где директором в то время был народный артист РФ Хусин Готов.

– Я хочу учиться оперному пению, – заявил парень, чем сильно удивил Готова: обычно все хотят учиться эстрадному пению. Но, послушав пение молодого человека, Хусин Азамат-Гериевич оценил уникальный голос молодого человека с широким диапазоном (что скрывать, знаменитая фамилия юноши тоже впечатлила маэстро) и принял его в колледж на вокальное отделение при дирижерско-хоровом. Вёл курс сам Хусин Готов.

Но перед началом занятий юноше пришлось три месяца брать частные уроки, чтобы получить азы музыкального образования, которого у Марата не было. Оплачивал эти уроки он сам – ремонтировал мотоциклы, велосипеды, усилители, музыкальные центры и тому подобное.

Поступив в колледж в 2005 году, Марат прилежно принялся за учёбу, но через полгода Хусин Азамат-Гериевич сказал ему открытым текстом: «Тебе здесь делать больше нечего, я тебе больше ничего дать не могу. Езжай-ка ты в Нальчик».

Так Марат и сделал, как только закончился учебный год. В институт искусств в Нальчике его приняли на первый курс сразу после прослушивания в виде исключения – то есть без прохождения подготовительного отделения.

Через три года Марату стало тесно в пространстве института – ему уже хотелось учиться в консерватории. Несмотря на скепсис руководства вуза, Марат поехал в Саратовскую консерваторию имени Л.В. Собинова, где его прослушали и сразу перевели на 4 курс. Педагогом у него был народный артист СССР Леонид Сметанников.

Хотя, как признается Марат, его не столько учил педагог, сколько стены этой цитадели классического оперного пения, этого действительно храма искусств. Марат анализировал каждый урок, прослушивал по много раз записи своего пения, чтобы не допустить профессиональных дефектов – зажимов голоса, гнусавости или горловых звуков.

Буквально через месяц после начала учёбы Марат отправился на прослушивание в Саратовский театр оперы и балета – хотел стать стажером, чтобы и развиваться профессионально, и подзаработать немного. И… да, после прослушивания Марата приняли в театр. Буквально сразу молодой человек вышел на большую сцену с небольшими партиями в «Евгении Онегине», «Пиковой даме», «Дон Жуане»…

– Я пел, что называется, «кушать подано». Дальние партии – четвертого плана, пятого плана. Зарплата была соответствующая. Но я рад был всему: и маленьким партиям, и возможности выступать на сцене, и небольшому заработку, и опыту, – рассказывает Марат.

Но вместе с опытом начало приходить понимание, что оперное пение – это очень тяжелое, действительно жертвенное искусство. И своего будущего в этом искусстве он уже не видел.

– Огромные залы, огромный оркестр, нет подзвучки – а при этом нужно извлекать голос такой силы, чтобы наполнять, озвучивать и пробивать оркестр. Это очень сложно, и я видел по именитым мастерам оперного пения, насколько они надрывают голоса, насколько им сложно восстанавливаться, насколько сложно держать режим, – продолжает Марат. – Но самым ужасным стало для меня осознание небольшой востребованности оперы. На балеты зрителей было больше раз в пять, а на оперы ходили только редкие знатоки и ценители…

Поэтому после окончания консерватории и блестящей защиты диплома Марат уволился из театра и уехал в областной город Энгельс, где устроился в театр оперетты. Ему казалось, что оперетта, более лёгкий жанр, больше востребована зрителем. Но через год он понял, что и этот жанр непростой, а проблемы те же, что и у оперы, – маленькие зарплаты, нет востребованности, нет карьерного роста, нет достаточного количества зрителей… Плюс отдалённость от родины, чужие люди, другой менталитет – и в конце концов он пришел к мысли, что надо переходить на более лёгкое исполнение.

В 2011 году Марат вернулся на родину с большим желанием внести в культуру Карачаево-Черкесии свой вклад, свой опыт большой сцены и, как говорится, себя показать.

Но вышло немного иначе. Сначала он находился в свободном плавании – самостоятельно подбирал себе репертуар, начал записывать музыку, постепенно стал выступать на разных мероприятиях, вливаться в корпоративы. Его выступление услышала филармония и пригласила к себе в штат.

Марат согласился, но с условием, что репертуар будет выбирать сам. Он хотел исполнять так называемый классический кроссовер, то есть слияние оперы с классикой: неаполитанскую музыку, народные песни, русские романсы Чайковского, Рахманинова, Свиридова, популяризованную классику – вроде Андреа Боччелли, Алессандро Сафина…

– Но классика не очень востребована. Если проходит концерт эстрадный с попсовой музыкой, то зал полный, а на классические концерты – ползала, треть зала. Но всё равно зрителя надо воспитывать, привлекать качественным репертуаром, – убежден Марат.

Поэтому два-три концерта под рояль в год у него бывает. Перед концертами он три раза в неделю вместе с аккомпаниатором Мариной Батруковой проводит долгие репетиции, тщательно готовится. Диапазон у него полный рабочий в две октавы – это очень хороший уровень для оперного певца, грудной объёмный звук, ровный, поставленный голос, отличный природный музыкальный инструмент, которым Марат виртуозно управляет.

– Радует, что у нас в городе есть зритель и с кругозором, и с развитием, умеющий думать и чувствовать искусство. Этот зритель разновозрастной, и я дорожу им, потому что это мой единомышленник в искусстве. Точно так же я дорожу той музыкой, которую исполняю, ведь в ней сила, дух, отличный текст, она пробуждает светлые чувства и затрагивает самые затаенные струны сердца. Она вечная. Ею не утомляется ни исполнитель, ни зритель, и поэтому такая музыка переживает века, идёт по странам и континентам.

Отмечу, что в минувший пандемийный год Марат Дауров работал, как и многие артисты, в режиме онлайн: проводил встречи, концерты, пел соло: «Эх, дороги» Анатолия Новикова к 75-летию Победы, «Родина» Серафима Туликова, новогодние песни.

Добавим, что Марат поет не только на русском, карачаевском и черкесском, но и на испанском, итальянском, французском, английском, причем не просто учит слова – вникает в смысл, работает над произношением.

Он сам выбирает красивые, мелодичные песни. А первую песню на иностранном языке «Besame mucho» мексиканки Консуэлы Веласкес он по сей день считает самой гармоничной, мелодичной, мягкой, неслучайно она поётся во всем мире вот уже сто лет.

Могу сказать, что испанский мексиканский у Марата достаточно чистый. В песнях на карачаевском языке «Гапалау» или «Тилейме» (Прошу) присутствует незначительный акцент городского парня.

Но вот парадокс – сын Карачаево-Черкесии в самом прямом смысле этого слова, карачаево-черкес Марат Дауров не говорит ни на одном из своих родных языков – только поёт.

Ему нравится жить среди своего народа, и никуда уезжать он не собирается. И на будущее не строит планы – живёт здесь и сейчас. Его жизненные незыблемые принципы: быть честным, открытым, искренним, искоренять невежество.

И главное – верно служить выбранному искусству.

И это ему удается отлично.