Когда в канун Нового года пришла горестная весть о кончине Умара Темирова, больно сжалось сердце. Сложилось так, что в последние годы его жизни мы общались с ним накоротке – я была вхожа в его дом, знакома с дочерьми Заремой и Зуридой, чья забота об отце, после того как не стало их мамы, Раисы Харуновны, не знала границ. Нас сблизила работа над книгой о Герое Социалистического Труда Абубекире Аргунове, которую я писала пять лет назад, и лучшего консультанта, чем Умар Ереджибович, я не знала. А потом подошло 85-летие самого Темирова, и я с трудом уговорила его дать мне интервью к его юбилею. Мы уже начали работать над материалом, что послужило новым поводом для встреч и телефонных переговоров. Но потом раздался звонок: «Людмила, я так подумал: 85 лет – это не повод для хвалебных панегириков в мою честь. Давайте отложим пока в сторону этот материал»… Спорить с ним было бесполезно.

И вот спустя три года я вновь обратилась к почти завершённому, но так и не увидевшему свет материалу, теперь уже с горькой поправкой на то, что речь идёт о светлой памяти достойного человека.

Умар Ереджибович Темиров родился 30 ноября 1932 года в ауле Хумара. Его детство и юность совпали с периодом тяжёлых репрессий, годами Великой Отечественной войны и восстановления страны из послевоенной разрухи. В 1937 году его отец Ереджиб, работавший заместителем председателя колхоза, и дядя Салих, один из первых редакторов областной черкесской газеты, член Союза писателей СССР, были репрессированы и погибли в заключении. Казалось, клеймо «сына врага народа» сломит юного Умара. Но он, как и все хумаринцы, верил в торжество справедливости, и это помогло отвести наветы и очернительство памяти отца и дяди. В 13 лет Умар, чтобы поддержать семью, пошёл работать на одну из шахт Хумаринских копей, где впервые познал цену трудовому рублю, шахтёрскому братству, трудную горняцкую науку. Путёвку в жизнь ему дала Черкесская школа-интернат, которую он окончил в 1951 году с серебряной медалью. Но в то время клеймо репрессированного отца помешало поступить ему в вузы Москвы и Ленинграда (до судьбоносного ХХ съезда КПСС, реабилитировавшего многих попавших в мясорубку сталинизма, было ещё далеко), поэтому путь к высшему образованию Умара начался с Черкесского учительского института, затем был Ставропольский педагогический. В 1962 году Темиров поступает в Академию общественных наук при ЦК КПСС на кафедру экономики. Здесь он в 1965 году защищает диссертацию кандидата экономических наук. В этом же году после окончания академии Умар Темиров избирается секретарём, а вскоре и вторым секретарём Карачаево-Черкесского обкома КПСС. До учёбы в академии он уже успел проработать секретарём Хабезского и Икон-Халкского (ныне Адыге-Хабльского) райкомов комсомола, первым секретарём Хабезского райкома партии.

Свои лидерские качества Умар Темиров проявил и в последующие годы. Он являлся председателем депутатской фракции «Суверенитет и равенство» и членом Верховного Совета РСФСР с 1990 по 1993 год. С 1994 по 2001 год работал руководителем аппарата комитета Государственной Думы по делам национальностей.

Увы, сегодня имя Умара Темирова помнят, в основном, люди старшего и среднего поколений. Однако в свое время этого видного государственного деятеля хорошо знали не только в Карачаево-Черкесии, но и далеко за ее пределами. Он олицетворял не только власть, но и, в большой степени, саму эпоху – бурную, противоречивую, созидательную и одновременно романтичную и как никогда идеализированную диктатом «верного курса» единственной партии.

Годы деятельности Умара Темирова, когда он работал вторым секретарём обкома КПСС (1965-1991 г.), были самыми плодотворными и созидательными в жизни народов Карачаево-Черкесии. Если вспомнить, в середине 60-х годов автономная область всё ещё оставалась аграрной, без современной индустрии. А город Черкесск, с соломенными и камышовыми крышами домов-мазанок, и тем паче – райцентры всё ещё сохраняли облик неблагоустроенных станиц и аулов. В то время работали небольшой завод «Молот» да химическая артель в Черкесске, маломощный Эльбрусский свинцово-цинковый рудник, несколько угольных шахт и два лесозавода в Даусузе и Курджиново. А к 90-м годам в Карачаево-Черкесии в полную мощь работали Урупский ГОК, Эркен-Шахарский сахарный, Усть-Джегутинский цемзавод, заводы: холодильного машиностроения, РТИ, НВА, «Каскад», радиозавод «Россия», Большой Ставропольский канал. Индустриальные методы производства мяса птицы и яиц были освоены на птицефабриках «Майская», «Дружба», «Заря», выращивание овощей – в тепличных комбинатах «Южный» и «Юбилейный».

«И все эти трудовые подвиги я адресую прежде всего славным труженикам Карачаево-Черкесии, – говорил обычно У. Темиров в своих интервью журналистам. – Я уже неоднократно говорил раньше и повторяю сейчас, необходимо увековечить имена Героев Социалистического Труда, обустроить в их честь аллею Славы, чтобы молодёжь знала и помнила их. Это: Захар Цахилов, Борис Володин, Абубекир Аргунов, Добай Узденов, Марджан Дугужева, Датка Кишаев и другие. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что народная инициатива, неустанная творческая мысль новаторов и передовиков производства позволили улучшать деятельность промышленности и сельского хозяйства».

И всё же… Ни для кого не было секретом, что необходимость «пробивания» того или иного проекта в Москве, как правило, ложилась на плечи секретаря обкома вместе с кем-то из руководителей облисполкома, которые часами просиживали в приёмных высших инстанции в томительном ожидании. Всеми созидательными процессами повсюду управляло бюро обкома, в которых ключевые роли отводились первому и второму лицам. Вот и появлением в Карачаево-Черкесии политехнического института жители республики обязаны прежде всего У. Темирову.

«Мы с трудом пробили в Москве «добро» на открытие института в Черкесске, добились и финансирования. Так был заложен фундамент будущей академии, – светлея лицом говорил Умар Ереджибович. – В то время в КЧАО был только единственный пединститут в Карачаевске, а в НИИ работало лишь 11 научных сотрудников. Приходилось добиваться приёма наших абитуриентов в вузы больших городов страны на внеконкурсной основе, то есть, как мы называли тогда, «по брони». И многие наши впоследствии ведущие специалисты разных отраслей получили высшее образование благодаря таким целевым направлениям».

…Мне запомнились строки Сергея Довлатова, чьи опальные книги были сенсацией 90-х: «Есть в советской пропаганде «замечательная» черта. Ругают книгу – значит, стоит её почитать. На кого-то персонально обрушились – значит, достойный человек». И получилось как бы «лыко в строку». Хотелось узнать, что думает бывший второй секретарь обкома, отвечавший за идеологию КЧАО и защищавший идеи социализма, с позиций сегодняшнего дня. И услышала ответ, достойный попасть в учебник новейшей истории:

«Наверное, в вашем представлении бывший секретарь обкома – это некий ретроград, застывший во времени и пространстве. Но и мы, в своё время бравшие «под козырёк» и выполняя все указания Политбюро, которые шли к нам напрямую, скрепя сердце исполнявшие директивы и постановления, критически смотрели на все ляпы и перегибы. Особенно нас возмущал волюнтаристский подход партии к сельскому хозяйству – что и где сеять, как пахать, какой породе коров отдать предпочтение. Но кто лучше главного агронома конкретного совхоза знает о рельефе почвы, её возможностях, климатических особенностях данного региона? Тому пример – пресловутая кукурузная эпопея, навязанная Хрущёвым в конце 50-х – начале 60-х годов. Но нужно смотреть на вещи объективно. Разве так уж плоха была идея создания МТС (машинно-тракторных станций) на базе крупных совхозов в довоенное время? Так, Зеленчукская МТС обеспечивала посевы и уборку урожая в 14 – ти колхозах, Черкесская МТС – в 9-ти колхозах, Хабезская МТС – в 12-ти колхозах. И никто из механизаторов не жаловался на отсутствие запчастей и горючего. Эту «волынку» затянули именно после развала МТС вместе с сельским хозяйством страны».

Мы попросили рассказать об Умаре Ереджибовиче людей, которые работали вместе с ним и знали его не только как руководителя, но и как человека.

Вот что рассказал заслуженный работник государственной службы КЧР Ажмагомед Катаганов, который в те годы работал секретарем Карачаево-Черкесского облисполкома, являлся депутатом областного совета народных депутатов: «Умар Ереджибович был человеком большого ума, обладал широчайшей эрудицией. Он был примером для нас всех, ему старались подражать. Отличался огромной работоспособностью и удивительным трудолюбием. Часто бывал и в поле, и на заводе. Его визит становился большим событием для трудового коллектива, потому что все знали, что он может не только жестко спросить, но и помочь решить проблемы.

Несмотря на высокую должность, он оставался доступным и для коллег, и для простых людей. Не было проблемы попасть к нему на прием. Он очень внимательно относился к людским проблемам и всегда старался помочь. Показателен такой пример. В Ставропольский мединститут поступали наши ребята. Конкурс был огромный. Проходной балл – 20, то есть все четыре экзамена нужно было сдать на «отлично». Однако человек десять не добрали всего одного балла, получили три пятерки, а что-то сдали на четыре. И закончилась бы для них медицинская карьера, если бы не вмешательство Умара Ереджибовича. Понимая, насколько нужны для области грамотные медицинские кадры, он вышел на самого министра здравоохранения СССР и добился, чтобы для наших ребят выделили дополнительные места. И подобных примеров можно привести множество…»

Много лет вместе с Умаром Темировым проработал и Михаил Скориков, возглавлявший Управление торговли Карачаево-Черкесского облисполкома. Он вспоминал: «Я знал Умара Ереджибовича еще с конца пятидесятых по комсомольской работе и был свидетелем его партийной карьеры. В обкоме комсомола я был заведующим финансово-хозяйственным отделом, а он возглавил отдел образования. Парень он был крепкий, деловой и быстро пошел в рост…

Что и говорить, Темиров был жестким руководителем. Он сам часто повторял: лучше перегнуть, чем недогнуть. Бывало и перегибал… Но при этом он умел видеть людей, чувствовать их внутреннее состояние и находить нужные слова. Помню такой случай. В приемной Темирова я ждал своей очереди. Впереди – две женщины. Простые женщины, не служащие. Но никаких поблажек мне не полагалось, хотя и занимал я не последнюю должность в облисполкоме. Это, само по себе, о многом говорит… И вот выходит из его кабинета первая женщина, вся в слезах. Зашла вторая, выходит – смеется. Мне стало интересно, что же там за дверями происходило, об этом и спросил Умара Ереджибовича, когда попал на прием. Он засмеялся. Знаешь, говорит, той, что плакала, я смог помочь, а той, что смеялась, я отказал. Это был очень показательный случай, мало таких, кто сможет так отказать, чтобы человек смеялся…

Что важно, судил о человеке только по деловым качествам и никогда не опускался до подлости.

Многим он помог, Помог и мне, когда заболела моя жена. Лекарств было не достать, но он пошел навстречу, нашел нужные препараты. Очень порядочный был, так скажу: не просто человек, а ЧЕ-ЛО-ВЕК!»

Мой незабвенный коллега, бывший председатель республиканской журналисткой организации М. Карданов вспоминал: «Умара Ереджибовича отличала одна очень важная черта: он служил делу, а не лицам. У него никогда не было в душе чинопочитания, и простой народ понимал и принимал это. Спокойно, но в отдельных случаях эмоционально, но неизменно аргументированно, он настаивал на том, в чём был убеждён. Он никогда не держал ориентир по тому, «в чьи паруса дует ветер». Чувство собственного достоинства, настойчивость в достижении поставленной цели, постоянство в своих привязанностях, несуетливость в принятии решений, завидная неуёмная работоспособность, умение держать данное слово снискали ему заслуженное уважение».

Есть что сказать о годах сотрудничества и Марии Токовой: «В бытность моей работы третьим секретарём Карачаевского райкома партии с Темировым часто встречались и на совещаниях в обкоме, и во время рабочих поездок по району. Это был образец настоящего руководителя, в котором сочетались интеллект широко образованного человека, дипломатичность и прозорливость государственника. Впоследствии ему было по плечу реформирование государственного устройства в стране».

Не знаю, как сложилась бы партийная карьера Умара Ереджибовича, не будь у него прочного семейного тыла. Он искренне любил свою супругу и спутницу жизни Раису Харуновну, очень переживал ее уход из жизни. Блестящий ученый, она внесла значительный вклад в языкознание и изучение истории адыгов. Наверное, ей было очень нелегко быть рядом с такой крупномасштабной личностью как Темиров, служа ему надёжным оплотом, но она блестяще справлялась со своей миссией, являя собой образец заботливой жены и матери семейства. Их дети: Зарема, Зурида, Рашид, получив хорошее образование, заняли достойное место в жизни.

Заслуги Умара Ереджибовича отмечены многочисленными государственными наградами. Он был награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта», орденом Дружбы народов и орденом Республики Абхазия «Честь и Слава».

Умар Ереджибович Темиров, чьё щедрое сердце билось в унисон эпохе, останется в памяти современников как образец служения народу и родной земле. И память эта будет всегда озарена тем светом человечности, добра и совести, которые нёс в себе выдающийся государственный деятель нашей страны.