Магомед Бостанов в своей мастерской

Этого высокого, элегантного мужчину я могла бы смело назвать пятидесяти-шестидесятилетним жизнелюбцем – романтиком, но, буквально на днях узнав, что член Союза журналистов России, заслуженный художник КЧР, отличник народного просвещения России Магомед Бостанов на исходе минувшего года отметил свой восьмидесятилетний юбилей, я, выйдя из легкого ступора, скажу иначе: мимо этого благородного человека, сохранившего на девятом десятке жизни юношескую свежесть во всем, время бежит, не оставляя следа…

Те, кто «ставил» ему руку

Магомед Бостанов родился в ауле Кумыш. Детство и юность прошли в депортации. Однако благодаря чутким и мудрым родителям языковые, психологические, культурные традиции родного народа стали для сына воздухом душевного формирования даже на чужбине. Рисовать Магомед начал еще в детстве, и мальчишке крупно повезло: на него обратил внимание и стал с ним заниматься отдельно также находившийся в ссылке немец по национальности, известный московский художник Петр Иванович Гофман, который одним из первых скажет: «Ему на роду написано стать большим художником!»

И вот возвращение в 1957 году в Карачай, родной край, верность и любовь к которому в нем воспитали родители. Чувство преклонения перед гармонией и совершенством природы родного края, вечных сил жизни заиграло в сердце Магомеда сразу так, как сказал в свое время великий Пушкин: «И тянется рука к перу, перо – к бумаге…». В данном случае, к кисти…

После школы он поступил в кинотехническое училище в Батайске, по окончании которого несколько лет проработал киномехаником. Но затем талантливого молодого человека пригласили работать учителем рисования в одну из школ Зеленчукского района. И в 1967 году Магомед стал студентом художественно-графического факультета КЧГПИ. И вновь ему повезло с преподавателями. Многие из них уже ушли из жизни, оставив свой след в его душе и сделав все для того, чтобы талант молодого начинающего художника раскрылся как можно глубже, как можно мощней. Магомед по сей день с благодарностью и любовью вспоминает тех преподавателей: Г. Островского, М. Ершову, Г. Беду, А. Хворостова, В. Шорохова, Ю. Беджанова… Вскоре, а точнее, сразу же после окончания вуза, он сам пополнит их ряды по настоянию ректора института Курмана Кипкеева. Магомед станет преподавателем на кафедре «Академический рисунок».

Вид на Исаакиевский собор (1990 г.)

– Худграф не учит, утверждаю на собственном опыте, он дает возможность и учиться, и творить, – сказал Бостанов на своей первой же сентябрьской лекции, и этой сентенции он придерживается ровно полвека. 50 лет стажа на одном месте вобрали в себя бесчисленное множество стажировок, в частности, в мастерских Российской академии художеств в Москве и Санкт-Петербурге, в Московском институте живописи, архитектуры и скульптуры им. Репина, где не «ставили» ему руку, а большей частью хвалили, благословляли на дальнейшие дерзания его талантливые длани…

Как пишут в романах, шли годы. Преподаватель кафедры рисунка становится доцентом, членом Союза художников России, сегодня он – заведующий кафедрой рисунка ХГФ Института культуры и искусств КЧГУ.

На какой высоте твоя истина?

Талантливый педагог и художник Бостанов, разумеется, много рисует: это и портреты, и натюрморты, но его все больше и чаще влечет к пейзажу. Именно пейзажи и этюды Бостанова (как утверждают коллеги и критики, пейзажные этюды Магомеда – уровень полноценных картин) и принесут ему славу одного из талантливейших лирических живописцев республики. «Утро в горах», «Осень в горах», «Домбай. Вид на пик Ине», «Ущелье Аманауз», «Озеро Кара-Кель» и другие его произведения никого не оставляют равнодушным. Да и как, если художник передает в состоянии природы все самое хрупкое, все неуловимое так мастерски, если он живописует мир, достойный человеческого счастья, и счастье, обретающее себя среди этого доброго безмолвия, приволья, ощущаемого сердцем и взором, так проникновенно, что невольно задашься вопросом: это каким же нужно обладать терпением, какой иметь зоркий глаз и какую чуткую душу, чтобы увидеть, как меняют цвет уходящие в вечернюю тень горы, как бесшумно приходит осень, подернутая охрой и тронутая золотом поздней листвы, чтобы заметить тихую прелесть полевого цветка, золотых стволов сосен, возносящихся к солнцу, как торжественные стройные звуки; чтобы услышать, как дышат влажной свежестью речные долины…

Писатель Виктор Карамазов писал: «Гений человека и человечества определяется всегда лишь мерой понимания и чувства природы. На этой высоте находили свои истины Толстой, Репин, Суриков…». Свое понимание пейзажа, как и вечной тайны живой натуры, Бостанов искал умом и сердцем, и в большинстве своем на своих «двоих» в бесконечных путешествиях, где с ним приключалось всякое.

К примеру, однажды он в поисках натуры взобрался на гору близ водопада «Девичьи слезы» на Домбае, а это ни много ни мало 15 километров в высоту, где проработал практически весь световой день. С горы открывается вид на два ущелья. И как итог – два этюда, выполнив которые, художник засобирался в обратный путь. Шершавый снег не только царапался, как соль, но и оказался очень скользким. И как только Магомед, оступившись, задел этюдник, тот со скоростью понесся вниз, прихватив с собой весь скарб художника, с чем потом и рухнул благополучно в речку… Магомед удержался на горе просто чудом…

Старик (2001 г.)

А вот еще один факт из его биографии. Когда Бостанов был студентом, он на занятия выбегал не из студенческого общежития, и не на автобусе приезжал из родного аула Красный Октябрь, а шел пешком через гору, на которой стоит Шоанинский храм. Перевалил через нее – и ты в Карачаевске. За пять лет учебы на горных тропах ему не раз доводилось слышать хриплый голос волчьей стаи и даже отбиваться от волков-одиночек, но, вспоминая сегодня об этом, Магомед лишь посмеивается: «Не знаю, смог бы я столь успешно тягаться с косолапыми…», а ведь было дело, чудом разминулся с топтыгиным…»

Об этой «невстрече» Бостанова с косолапым в свое время со спокойным, ненавязчивым остроумием вспоминал его незабвенный друг и коллега – заведующий кафедрой живописи КЧГУ Владимир Эркенов: «Мы шли с Магомедом на Марухский перевал. Все при нас: этюдники, холсты, краски. Путь неблизкий, дошли до водопада, где нашли подходящее вроде место для работы. Но Магомеда это не устроило, и он стал карабкаться выше, в прямом смысле этого слова, потому что кругом были огромные валуны. Откуда ему было знать, что там, наверху, на плато была пастушья кошара, а при ней, как положено, с десяток волкодавов? Волкодавы, не скажу, что добрые собаки, но умные точно, но даже умная собака придет в замешательство, увидев перед собой подобие знаменитого географа Жака Паганеля из фильма «Дети капитана Гранта» в огромной шляпе и с кучей добра наперевес… Собаки кинулись на Магомеда. Спасаясь от них, он бросился в реку и перешел ее вброд. Собаки не сдавались, они заметались по берегу в поисках переправы и нашли ее в виде подвесного мостика. Магомеду оставалось лишь одно – бежать в гору по каменистой осыпи, поскольку он знал, собаки острых камней и осколков сторонятся… Они и отстали. Магомед тем временем добрел до лесного массива, прислонился к самому крупному дереву и вдруг увидел довольно приметную корягу, под которой была явно какая-то нора. Недолго думая, он спрятал все свои вещи в эту нору, прикрыл ее мхом и ветками и решил немного отдохнуть, да так и заснул на том же самом месте. Проснулся от какого-то резкого запаха. Как сам потом скажет: «В нос ударил запах Тебердинского заповедника…». Запах шел из норы, оказавшейся на поверку медвежьей берлогой… У страха, говорят, глаза велики, но Магомед не только почувствовал присутствие медведя на расстоянии, но даже услышал характерный треск ломающихся веток. «Гарун бежал быстрее лани…». Тем не менее, на второй день он вновь поднялся в означенное место и забрал все свое снаряжение…».

Мастеру подвластны все жанры

Рассказам коллег об этом человеке поистине нет числа, вот только все, к сожалению, не приведешь, как и не расскажешь о всех его работах, а увидишь их общий свод, и тебе покажется, что не рука Бостанова их писала, а выдохнула грудь его родной земли… Кстати, впечатляли художника и другие земли, другие пространства. Немало работ у Бостанова на морскую тему: «Закаты на море», «Шторм. Берег моря», «В окрестностях Алушты»… Впечатляют виды природы Подмосковья: «Абрамцево», «Новодевичий монастырь», «Речка Варя», «Река Уча» и другие. И, конечно же, он не оставил своим вниманием Санкт-Петербург – город, при одном имени которого уже возникают образы: «Фонтанка», «Вид на здание академии художеств», «Финский залив» и так далее.

Лагерь альпинистов в Теберде (1990 г.)

Если Магомед узнает в материале любимый образ, он может запросто взяться за скульптуру, радостно ощутив привычный запах красок, напишет портрет… Их у него немало. Но самые известные, на мой взгляд: «Портрет старика», «Портрет матери», женские портреты «Зарета», «Лейла», «Мадина». Кстати, Бостанов – один из самых выставляющихся художников республики, его работы помимо всевозможных выставок можно увидеть в фондах ХГФ МГПУ г. Москвы, ФПК академии художеств Санкт-Петербурга, а также в частных коллекциях в Германии, Японии, Турции, США…

– В Магомеде Бостанове совершенно нет эгоизма, даже творческого, который бы заставил его отодвинуть чужие дела, – рассказывает заведующая читальным залом библиотеки КЧГУ Лариса Айсандырова, – во всем, что он делает, как делает, ощущается дыхание другого времени, старых интеллигентских традиций. Бесконечная загруженность: вечная череда экзаменов и зачетов, лекций и защит, никогда не похожих друг на друга, выставки, пленэры – не мешает ему бросаться на помощь тому, кто в ней нуждается, будь это коллега или студент, сосед или просто незнакомый человек. Словом, это педагог и художник Божьей милостью!

– Если спросите, чем примечателен педагог Бостанов, отвечу: всем. Это безупречные манеры – вежливость, такт, терпение, щедрость на добрые бережные слова. Сотням выпускников (и мне в том числе) посчастливилось иметь своим преподавателем Магомеда Сосрановича, – рассказывает преподаватель ДХШ г. Карачаевска Людмила Синельникова. – Сколько раз бывало, снегопад вытирает белоснежным рукавом оттенки за автобусным стеклом, а мы, студенты, едем с ним на пленэр в заснеженную Теберду. Или на том же пленэре прячемся от дождя в городском парке, и вместо того, чтобы разбежаться кто куда (город-то маленький, в два счета добежишь до нужного места), вместе с учителем внимательно наблюдаем, как стекают по черным голым осенним веткам прозрачные капли дождя… А теперь любимое занятие уже моих учеников – ходить в университет на мастер-классы мэтра, в которых он никогда не отказывает нашим детям, следить за взмахом его левой руки (Бостанов – левша), за следом его мазка. И я, находясь вместе с ними, каждый раз мысленно возвращаюсь в свои студенческие годы и прямо зримо вижу и слышу, как Магомед Сосранович говорит: «Живопись – это движение…».

Так, в движении проходит жизнь. День за днем, неделя за неделей, год за годом. И замечательно, что под отечески-братской сенью Магомеда Бостанова и его талантливых коллег и друзей Виталия Огузова, Бурхана Тамбиева, Халиса Атаева, Муссы Данашева, Асхата Биджиева и других появляются на свет ежегодно новые имена, воспитываются новые таланты, одаренные ощущением правды и колористического богатства мира…