Представляем вашему вниманию фрагмент из книги Рауфа Джендубаева «Имена героев бессмертны».

В руках у меня письмо болгарской журналистки из города Софии Белы Пенчевой. Датировано оно 3 августа 1988 года. «Уважаемый Рамазан Масхудович! – писала она. – Ваш адрес мне сообщил Иван Иванович Тюренков из Москвы в связи с подготовкой мною текста о 96-й танковой бригаде как части будущей книги. Он мне послал тоже немало вырезок из газет и журналов, в них я встречала вашу фамилию, авторы говорили с восхищением о вас и вашем поведении на фронте». «Пожалуйста, напишите больше о Щеглове, – просила она в следующем письме, – вижу, что вы его особенно любили и уважали. Где с ним встретились?. Может, интересно будет рассказать о бое у деревни Пузачи?..»

Все эти письма были адресованы одному человеку – Рамазану Копсергенову – механику-водителю танка в роте, командиром которой был Андрей Щеглов, впоследствии ставший комбатом.

…После завершения окружения противника в районе Касторное в ходе известной в истории минувшей войны Воронежско-Касторненской операции войска правого крыла Воронежского фронта в течение трех дней, с 29 января по 1 февраля 1943 года, вели боевые действия по уничтожению главных сил группировки противника, оказавшихся юго-восточнее Касторного.

Фронт окружения, однако, не был сплошным. Ликвидация окруженных дивизий проходила в сложной обстановке. Попавшие в «котлы» части противника искали выход, пытаясь нащупать слабое место в кольце окружения. Особенно яростные бои завязались на дорогах, по которым вражеские части отходили на запад. 9 февраля командир 96-й танковой бригады имени Челябинского комсомола генерал-майор В.Г. Лебедев получил от своей разведки донесение, что в сторону Мантурово движется большая группа противника численностью до 13 тысяч человек. Он приказал атаковать ее. Танки с автоматчиками на броне неожиданно врезались в колонну, состоящую из 150 машин и 30 самоходных орудий, уничтожили 1500 солдат и офицеров, захватили до 2500 пленных. Затем часть танкистов оседлала развилку дороги у деревни Пузачи, отрезав путь отхода на Мантурово.

Ночью противник подошел к окраине деревни. Силы его во много раз превосходили силы танкистов. Всю ночь и весь следующий день гитлеровцы упорно старались прорваться, но все их попытки терпели неудачу. Танкисты дрались геройски.

Эту предысторию привожу несколько пространно, чтобы по заслугам оценить героический подвиг тех, кому посвящен очерк.

С группой автоматчиков действовал танк старшего лейтенанта А. Щеглова. Подобно кочующему орудию танк появлялся там, где грозила опасность прорыва.

К вечеру от защитников деревни Пузачи уцелела небольшая группа – 32 человека. Они заняли круговую оборону и решили сражаться до последнего патрона, но путь отхода гитлеровцам не открывать. Тридцать контратак пришлось выдержать за двое суток боев у пузачинской развилки. Поняв, что им противостоит лишь горстка людей, гитлеровцы с еще большим ожесточением шли в наступление. Их расстреливали в упор пулеметчики, автоматчики, пушкари, единственный уцелевший танк Щеглова давил фашистов гусеницами.

Вот что рассказывает о героическом десанте в очерке «На броне – десант» И. Тюренков: «Пока не подбило ленивец и не сорвало гусеницу, щегловский танк с десантниками на броне появлялся на самых напряженных участках, и враги откатывались. Когда двигаться стало невозможно, Рамазан открыл нижний люк, и за ним вылез весь экипаж. Под огнем принялись восстанавливать ходовую часть. А в это время танкодесантники отстреливались. Экипаж выбросил разбитый трак, с трудом натянув гусеницу на покореженный ленивец. Едва успели – густые цепи врагов с пальбой и криками уже бежали на оборонявшихся. Все-таки приблизились на расстояние броска гранаты.

И тут оказалось, что двигаться по прямой танк не может.

Тогда находчивый Рамазан включил полный газ и «тридцатьчетверка» пошла по кругу, стреляя из обоих пулеметов… Немцы, пытавшиеся захватить храбрецов живыми, снова отхлынули».

Утром третьего дня боев к машине Щеглова, в которой уже не было ни одного снаряда, подошли на выручку пехотинцы из стрелковой дивизии.

За бои у деревни Пузачи капитан Щеглов отмечен орденом Ленина, а старшина Рамазан Копсергенов получил второй орден Красной Звезды. Первым он был награжден в январе 1942 года на Волховском фронте за совершенный рейд в составе 4-х танков в тыл противника и разгром крупного узла сопротивления фашистов.

96-я танковая участвовала в битве на Курской дуге. В боях под Белгородом Андрей Федорович Щеглов был ранен вторично и отправлен в госпиталь. Спустя некоторое время под Харьковом ранение получил и сам Рамазан. Оба оказались в одном госпитале в Пензе, не зная друг о друге ничего. Это станет им известно спустя 22 года – при праздновании 20-летия Победы.

Рамазан выписался раньше и сумел вернуться в свою родную танковую бригаду. Освобождал Украину, Молдавию, принял участие в освободительном походе за рубежом нашей страны. За изгнание немцев из болгарского города Шумен 96-й танковой бригаде было присвоено почетное наименование «Шуменская». Поэтому и заинтересовала болгарскую журналистку эта воинская часть.

После госпиталя военные дороги Андрея Федоровича Щеглова легли в другом направлении, он освобождал Польшу, участвовал в штурме Берлина.

Множество писем, фотографий фронтовых друзей бережно хранил Рамазан Масхудович. Читая их, поражаешься тому, как любили его однополчане.

Пишет бывший заряжающий Иван Аверкиев: «Я все эти годы часто вспоминаю тебя у себя в семье, в беседах, когда меня приглашают на встречи.

Рассказы о бесстрашном механике-водителе, то есть о тебе, благодаря которому экипаж выжил и неплохо воевал, о твоей неунывающей натуре, слушают с особым интересом и волнением. А помнишь ли, как после очередного боя ты выскакивал из люка танка и со словами «Асса» выплясывал лезгинку? Твоя веселость и бодрость передавалась всем нам!»

Со своим письмом, адресованным А.Ф. Щеглову в Тулу, я опоздал. К этому времени его уже не стало. Письмо пришло от жены легендарного комбата Валентины Петровны.

«Лучшим другом и братом моего мужа, – писала она, – был Копсергенов Рамазан. Он вынес его с поля боя тяжело раненного.

Из рассказов Андрея Щеглова, их танк был неуязвим благодаря умелым, решительным действиям Рамазана Копсергенова».

Так молодой парень из аула Кубина, в 1940 году призванный на службу в Красную Армию, с 23 июня 1941 года в звании старшины и со специальностью механика-водителя оказался на фронте.

Имя кавалера ордена Отечественной войны 1 степени и двух орденов Красной Звезды Копсергенова Рамазана Масхудовича занесено в Книгу Славы города Черкесска, где он жил в последние годы, а в родном ауле Кубина есть улица, названная его именем.