Он сварил себе кофе и сел возле окна…

Источник — Фото Ольги МИХАЙЛОВОЙ

Окна квартиры, в которую Он недавно переехал, выходили в сторону переулка, очень узкого и темного, где солнце бывало всего несколько раз в году в июне, когда дни были длинными, а ночей как будто и не было вовсе. Тогда, если погода была ясная и солнечная, косые лучи заглядывали по вечерам через стекло квартиры напротив и освещали круглый старинный стол, тяжёлый ореховый комод, падали на бронзовую раму уже потускневшего зеркала и снова отражались дрожащим желтым светом где-то на потолке.

В тот ясный осенний день Он вышел в отпуск и, проспав почти до половины десятого, встал, умылся, сварил себе кофе и сел возле окна, потягивая из чашки маленькими глоточками легкую кофейную пенку вместе с дымом ароматной сигареты. Неожиданно штора, которая прикрывала окно балконной двери на другой стороне переулка, отодвинулась, и из него выглянула молодая женщина. На ней была белая кружевная сорочка, волосы, золотистые, как майский мед, рассыпались по плечам… Подробнее рассмотреть свою соседку Он не сумел – мешали отражения домов и неба. Одно, по крайней мере, Он ощутил вполне отчетливо – женщина была прелестна и счастлива – она улыбалась чистому осеннему утру, прозрачному сентябрьскому свету и, наверно, была любима, как и все счастливые женщины на земле…

Пробродив почти целый день по городу, Он вернулся к себе уже тогда, когда солнце ушло за искривленный крышами городской горизонт и в окнах загорелись первые огни. Свет горел и в окне напротив. Штора была по-прежнему отодвинута, и было отчётливо видно, что женщина сидит за старинным столом вместе с темноволосым мужчиной. Мужчина смотрел на нее и улыбался, она что-то говорила, весело смеялась, подняв к своим губам изящную фарфоровую чашечку, и, не отрываясь, глядела в его глаза. «Это напоминает старое доброе кино, – подумал Он, – но, наверно, не совсем хорошо смотреть на чужое счастье исподтишка, даже через два стекла, и даже если этого никто не замечает…» Он встал и закрыл свое окно тяжелой гардиной.

Ночью ему снилась женщина из квартиры напротив, которая отчего-то смеялась, а желтый свет высокой старинной люстры падал на ее волосы, как будто облитые майским медом…

Через три недели отпуск закончился, и Он стал появляться дома поздно по вечерам. Открывать тяжелые гардины, когда за окнами было темно, не имело смысла, и он, просмотрев газеты и выпив вечерний чай, ложился спать. Рано по утрам, наскоро съев бутерброд с яичницей, Он уходил и снова возвращался только тогда, когда весь город уже спал… Так прошло еще два месяца. Однажды, возвращаясь после работы, Он встретил Ее недалеко от дома. Медленно падал снег. Она шла, грустно опустив непокрытую голову, крупные снежинки ложились на Ее теплые медовые волосы и сразу таяли от этого, казалось, почти летнего тепла. Он остановился, пытаясь внимательно рассмотреть Её, как-то ощутив, что перед ним именно та женщина из окна напротив… Он смотрел, не отрываясь, пытаясь хоть на секунду увидеть Ее глаза. Женщина заметила это, а может быть, почувствовала и подняла ресницы. Он замер, как бы окаменел, забыв обо всем – в эту минуту несущественном и второстепенном. Она прошла мимо и, бросив мимолетный живой взгляд, скрылась в парадные дома напротив его квартиры. Поднявшись по лестнице на свой этаж, Он не стал включать свет, а слегка отодвинул штору и, не раздеваясь, сел у окна. Комната напротив была уже освещена. Женщина стояла возле стены, покрыв плечи ажурным пуховым платком, а у стола нервно расхаживал все тот же мужчина, который был в ее комнате тогда, в начале осени. Он что-то говорил, резко и энергично взмахивая правой ладонью артистическими, почти дирижерскими движениями. Она смотрела на него, молча скрестив на груди руки. Мужчина замолчал, затем склонил голову и не глядя на Нее быстро вышел из комнаты. Она рванулась вслед, потом выскочила на балкон, но затем вернулась, бессильно опустилась на стул и уронила голову на руки.

Он увидел, что Ее плечи, покрытые белым пуховым платком, стали вздрагивать… А в темном провале ночи между окнами мелькали и мелькали хлопья снега, которые вспыхивали искорками, попадая в грустный свет из Ее окна.

Он проснулся, когда было еще темно. Зимний город, нахлобучив после ночного снегопада тяжелые снежные шапки, еще спал. Он быстро оделся, вышел, сел на первый попавшийся троллейбус и поехал в сторону вокзала. Сюда с раннего утра стекались все продавцы цветов, и Он рассчитывал, что сможет найти у них то, что сейчас было для Него самым необходимым. Первыми всегда приходили продавцы гвоздик – алых, белых, иногда пестрых. Потом приносили тюльпаны – свежие, только что срезанные, с тоненькими желтыми резинками, которые не давали раскрыться спелым и сочным лепесткам. И только после этого появлялись розы. Чаще всего они были бархатно-бордовыми или бледно-алыми. Его внимание привлекли розы совершенно неожиданного нежного кремового оттенка. Все бутоны только-только начинали раскрываться, и на них серебряными бусинками рассыпались мелкие капельки воды. Розы, казалось, были принесенными не из оранжереи, а откуда-то из раннего лета, из сада, омытого ночным дождем, и от них в самом деле веяло июнем, теплым ветром, звоном зеленых кузнечиков. Он купил сразу два букета и отдал почти все свои деньги… Когда Он подошел к дому, на сине-сиреневой палитре рассвета еще только начинали появляться робкие красные оттенки. В окнах напротив его квартиры было темно. Как когда-то в далекой и бесшабашной юности Он подошел к пожарной лестнице, подтянулся и закинул ногу на первую перекладину. Быстро поднявшись до второго этажа, Он перешагнул через перила и ступил на балкон. Балконная дверь осталась незапертой. Он осторожно приоткрыл ее и положил на пол Ее комнаты букет, пахнущий ранним летом и ночным дождем.

…Она проснулась от странного пьянящего запаха, разлившегося по комнате. Было уже совсем светло, а на полу возле балконной двери лежал большой, непонятно откуда появившийся букет кремовых роз. «Это наверно еще сон, – подумала Она, – конечно, это сон – нереальный, несуществующий, как лето в конце декабря, сладкий и горьковатый, как несостоявшееся счастье…» Но прозвеневший где-то за окном трамвай окончательно дал понять, что это – не сон, что наступило синее и пасмурное зимнее утро… А букет кремовых роз по-прежнему лежал на полу, как маленький островок июньского тепла среди белой, седой зимы. Она встала, осторожно подняла цветы и, прижав их к лицу, ощутила приятную свежесть молодых и пахучих лепестков. Потом она подняла глаза и вдруг замерла от удивления, увидев то, что было в окне напротив, всего в пяти метрах от ее квартиры.

В окне на противоположной стороне переулка горел свет. В большом кожаном кресле дремал слегка седеющий человек в сером свитере, а на столе под люстрой стоял в темной майоликовой вазе точно такой же букет кремовых роз, с прозрачными капельками воды на матовых молодых лепестках. И еще на этом столе стояли два прибора и бутылка игристого вина как немое приглашение разделить пополам может быть случайное и недолгое одиночество, а может – остаток всей судьбы…

…Он дремал в кресле, и ему снилось, что за столом вместе с ним сидит женщина, по плечам которой вьются волосы цвета майского меда, что она что-то рассказывает ему, приподняв чашечку, и что она улыбается так счастливо, как все женщины, которых любят.