Архитектор Султан Айбазов доказал, что геометрия расставленных в определённом порядке слов и геометрия проектных чертежей приводят к созданию новой конструкции – литературной или зодческой.

Как писатель Султан Айбазов относится к слову с геометрической выверенностью и не напишет ни одного предложения просто ради красного словца. В силу этих же причин Айбазов больше писатель-реалист, нежели лирик и романтик. Но некоторые его произведения всё же наводят на мысль о том, что лиризм и фантазийность ему не чужды. Естественно. Архитектура сооружений, как и архитектура слова, предполагает многожанровость, развитое логическое и пространственное мышление и много-много фантазии.

Медведица

На рассвете тёплый ветерок, спустившись с вершины горы, гладил кудри леса, помятые ночной бурей, – так, как это делает заботливая мать, лаская захворавшего ребёнка. Первые лучи поднимающегося из-за горы Солнца, как златокудрые ягнята, прыгая и резвясь на склоне горы, беззаботно купались в утренней росе. Но Солнце, увидев беду, постигшую ущелье во время ночной бури, поспешно оттянуло их обратно и направило на помощь ущелью, мгновенно наполнив его теплом. Лучи, обнимая каждый камень, заботливо приглаживая деревья, входили в птичьи гнезда, где, прижавшись друг к другу от холода, лежали посиневшие, ещё неоперившиеся птенцы. Лучи обвили их, словно волокнами пуха, и они, согреваясь от обилия тепла, зашевелились, подняли головки и радостно защебетали. А Солнце, уже спокойное за жизнь этих малышей, как корабль, спешащий на помощь тонущей в море лодке, кинулось спасать молодое деревцо, которое, изогнувшись от боли, беспомощно глядело на корни, торчащие из-под земли, как растопыренные пальцы ног… Белые цветы, сорвавшиеся с ветвей, устлали землю как саван. В огорчении от того, что не успело вовремя оказаться рядом и чем-то помочь, Солнце обернулось к отвесной нахмуренной Скале, возвышающейся над лесом:

– О, всесильная Скала! Я вижу твою печаль, вижу, как твой светлый лик стал темнее тучи. Я вижу стонущее ущелье. Что же случилось?

– О, всемогущее Солнце! Ты опять пришло в ущелье, даришь тепло и свет. Но вчера, как только ты скрылось за горизонтом, неожиданно прилетели чёрные тучи и как будто рухнули на землю. В тот же миг с воем, ломая и сметая всё на своем пути, примчался нестерпимо злой ветер со снегом. Лес заревел, трава и деревья прижимались к земле, всё живое искало спасения. И в это время на краю леса появилась Медведица. То падая, то поднимаясь, она дошла до большого камня, что стоит рядом со мной. «Сейчас спрячется за ним», – подумала я. Но она прошла мимо и двинулась дальше – как будто и не собиралась укрыться за моей широкой спиной. Удивлённая её поведением, я подумала о том, что там, в глубине леса, кроме смерти, ничего другого нет. В страхе за её жизнь я воззвала ко Всевышнему, а затем спросила:

– Медведица, куда же ты торопишься в такую непогоду? Остановись, прижмись ко мне, я тебя спасу.

Но она то ли не услышала, то ли не обратила внимания и пошла дальше, а я в недоумении крикнула вдогонку:

– Куда же ты все-таки идёшь, там – только смерть. Видишь, как мучается природа, как могучие деревья ломаются будто спички? Остановись, прижмись ко мне, пережди непогоду!

Медведица сбавила шаг и нехотя остановилась:

– Я ходила за кормом для медвежат. Но, пока я искала его, пришла беда – как же мне было оставить их одних там, в лесу? Смотри, что творится! И живы ли они? – ответила она, тревожно взглянув на меня.

От этого тревожного растерянного взгляда мне стало не по себе. Я, сильная Скала, никак не могла помочь ей спасти медвежат – в этом я была бессильна. «Но коли так, – подумала я, – можно спасти хотя бы её».

– Да, Медведица, наверное, с ними могло что-то случиться, но тогда ты уже и не спасёшь их, и погубишь себя. Прижмись лучше ко мне и непременно будешь спасена.

От этих слов она помрачнела, посмотрела на меня с укором и сердито прорычала:

– Ты, вечная и сильная Скала, сказала то, чего я бы не услышала и от лютого врага. Кто я без детенышей – моих родных милых медвежат? В них вся моя сила, я не могу спрятаться где-то в затишке и трусливо ожидать хорошей погоды, когда их жизнь в опасности. Кто их спасет, если не я? Твой век, Скала, бесконечен, но тебе никогда не дано узнать радости материнства и любви к детям. Мне не страшно идти, то падая, то поднимаясь, среди этого бурана, – мне страшно их потерять.

После этого она отвернулась и пошла в лес. А я не знала – то ли жалеть её, то ли завидовать ей. Мне было страшно даже смотреть, как она двигалась, еле держась на ногах, как её сносил с тропы ветер. Я не отрывала от неё глаз, пока она не затерялась в буранной мгле. Поэтому я теперь так задумчива… Наверно, я её обидела, но неужели ради своих детей можно так рисковать жизнью? Неужели так сильна любовь между матерью и детьми? Не знаю… Видимо, тому, кто любви не испытал, познать это невозможно. Однако, когда я услышала сказанное Медведицей, подумала, что свой век она проживёт не зря. А я, бесплодная, вечная Скала, обречена на то, что не могу изведать материнского счастья. Да об этом мне никогда и не приходилось думать. Но зато теперь я знаю, что счастье не в силе, а в любви. Силы дает любовь – это я поняла после встречи с Медведицей…

Скала тяжело вздохнула и, чуть помолчав, добавила:

– А теперь мне очень хочется узнать, что же с Медведицей! Жива ли она? Что с её медвежатами? Нашла ли она их? Я прошу тебя, всесильное Солнце, посмотри, пожалуйста, как они там? Живы ли?

Солнце, взволнованное рассказом Скалы, спешно вошло в лес. Проходя среди деревьев, сваленных ночным ураганом, пробираясь через густые ветви, оно, наконец, увидело Медведицу, которая, лежа на спине, играла с медвежатами. Детеныши бегали, толкали друг друга, запрыгивали на мать. Она их легко сталкивала, а они скатывались, потом снова влезали на неё и копошились в её шерсти. Как были счастливы в эти минуты Медведица и её медвежата!

Увидев это, Солнце успокоилось.

– Любовь матери к детям – это сила, дающая возможность древу жизни постоянно цвести, не засыхая.

И Солнце продолжило свой вечный путь по небесной дороге.

Перевод с карачаевского В. РОМАНЕНКО.