Виталий Вартанов – любимец театральной публики

Источник — Фото Светланы ОСЕЦКОЙ

Он – признанный любимец театральной публики. И юбилей такого актера, безусловно, – событие в театральной жизни, и повод поговорить о современном театре. Итак, наш гость – заслуженный артист Карачаево-Черкесской Республики Виталий Вартанов.

– Виталий Васильевич, 70 лет – дата круглая, интересная. Что становится ясным с высоты творческой зрелости?

– Да, это повод задуматься о своей творческой жизни… В принципе, я благодарен друзьям, которые меня подтолкнули к поступлению в театральное училище, сам я мальчиком был нерешительным. Слава Богу, ведь любимая профессия – это самое главное. Если профессии нет, это отбывание на каторге, ну а я в профессии, о которой мечтал.

– То есть, как говорил Конфуций, «найдите дело, которое вам по душе, и вам не придется работать ни одного дня»….

– Да-да. Вот уже 30 лет, как я в Черкесске, в русском драматическом театре. Мне было сорок, когда я сюда приехал, теперь 70… Актерская карьера удалась, я сыграл очень много ролей, меня знают зрители, частенько кто-то приходит только потому, что я занят в спектакле. И это приятно, потому что любовь зрителя к твоему творчеству дорогого стоит.

– Нет такого актёра, думаю, как нет такого поэта, который не считал бы, что «песня лучшая его ещё не спета…» Что хотелось бы сыграть ещё? Мечта о роли, она есть? Если да, что это за роль?

– В театре в свое время я перестал читать хорошие пьесы. Не потому, что они мне были не нужны: но было грустно, что в этой пьесе ты никогда не сыграешь! По биографиям больших артистов видно, что это очень зависимая профессия: о заветной роли можно мечтать, но можно и не получить её. Что я хотел бы сыграть? Пьесу «Перед заходом солнца» Герхарда Гауптмана. Роль Маттиаса Клаузена. Богатый человек искренне влюбляется в молодую женщину, и вокруг этой любви и взаимоотношений идет подковёрная война детей-наследников. Хорошая драма для актеров в возрасте. Кирилл Лавров это сыграл в БДТ. Я смотрел эту пьесу в Малом театре, там Царёв сыграл. В своё время мне хотелось сыграть и Сирано де Бержерака. Вообще же, возраст обогащает, но возраст и обкрадывает. Я как-то играл больным, была температура, а надо было отыгрывать школьные сказки. Я играл и чувствовал, сколько энергии мы вкладываем в текст, в эмоции, понимаешь? Как это трудно, когда ты болен. Кто бы знал, сколько уходит сил на форсирование голоса, на интонацию, на подтекст! Когда играешь здоровым, этого не замечаешь, а так чувствуешь, как много уходит из тебя физической энергии. Вот сейчас скажи мне играть Короля Лира, я ещё очень крепко подумаю, смогу ли я его потянуть даже чисто физически. Такое не сыграешь «с холодным носом»! Там один монолог «Дуйте, ветры, свирепствуй, буря!» чего стоит, понимаешь? Так что, есть пьесы, которые уже трудно сыграть в этом возрасте.

– А какие сыгранные роли вы считаете самыми значительными? Чтобы самому по-пушкински воскликнуть: «Ай да, сукин сын, как же хорошо я сыграл»?

– Ну, это, конечно, роль «Вниз с горы Морган» Артура Миллера. Я считаю, что это моё достижение, эта роль была сделана честно. Играть было, конечно, крайне трудно, потому что зритель сидел буквально в метре от меня, тут попробуй соврать. Даже директор как-то вспоминал эту работу, говорил: «Виталий, если бы ты сыграл только эту роль, ты бы уже вложил свой вклад в историю театра русской драмы». Достижением была и роль в горьковской пьесе «Васса Железнова», где нас отметили в четырех номинациях! Директор не успевал выходить, брать награды, мы произвели огромное впечатление, я получил приз за лучшую роль второго плана, такие достижения приятно вспомнить. И была ещё роль в спектакле «Куклы Пигмалиона». Это была очень большая работа, но когда мы повезли этот спектакль в Махачкалу на фестиваль, кто-то сказал, что это шоу, все это подхватили и, абсолютно не вникая, что это был политический памфлет, не оценили. Но я считаю эти три работы у меня в театре лучшими. Ну и конечно, моя первая работа здесь – это «Блез», я сыграл главную роль, и город меня узнал. Вот, пожалуй, четыре спектакля, которые я могу отметить. И, кстати говоря, когда маститые актёры подводят итоги, я заметил, что они тоже выделяют от силы три-четыре, ну максимум пять пьес, где играли, а не отмечают как достижение всё своё творчество. Потому что театр – это большое производство, нужны разные пьесы, и сказать, что хочу такую пьесу и больше никакую не хочу, это сложно. Потому что нужна касса, и не всегда выбор театра совпадает со вкусом актёра или его желанием сыграть в той или иной пьесе.

– А устраивает ли вас концепция, что именно режиссёр композиционно расставляет актёров как пешек? Она же существовала далеко не всегда: ещё во времена Кина, Элеоноры Дузе, Сары Бернар актеры решали, что и как играть.

– Ну, сейчас пришло время другого театра, театра режиссуры. Хотя есть режиссёры, которые именно исходят из актёра. Режиссуру сегодня никуда не убрать, и порой именно они нас делают актёрами. Я в этом убедился, играя в московском театре, когда режиссер Сергей Дегтярёв поэтапно подводил нас к спектаклю, и нам в итоге стало так легко играть, потому что мы прошли все этапы развития роли, и, конечно же, я получил огромнейшее удовольствие. Также у нас был разбор чеховской пьесы «Дядя Ваня». И режиссер Байчер всё время спрашивал, почему в начале пьесы приходит Астров и просит няню налить ему? И когда он это открыл, было безумно интересно. Я к тому говорю, что актер не всегда может понимать глубину своей роли. И только с такими разборами с режиссером ты начинаешь углублять и понимать свою роль.

– У нас в почёте школа Станиславского. Но до рождения Станиславского все равно появлялись выдающиеся актеры. И не является ли подобное обучение актёрскому ремеслу стандартизацией творчества?

– Нет, советы Станиславского полезны, особенно умение, глядя на кого-то, замечать то, что потом может пригодиться в роли. Когда я работал в Москве, мы ставили спектакль «Лавка ювелира» Кароля Войтыла, и у меня не получалось, и вдруг мы стоим, и навстречу идет мужчина, ничего такого в нем не было, он шёл в хорошей рубашке, в хорошем галстуке и плюс его лицо, и вдруг из-за этого мужчины я понял внутренний мир своего героя, понимаешь? И вот этот внутренний мир я перенёс на своего героя. И получился шикарный спектакль.

– Вы проработали здесь тридцать лет, и этот город, этот театр стали для вас родными. Кого из коллег хотелось бы вспомнить?

– К сожалению, те, с кем я начинал работать, уже ушли в мир иной, и жаль, что их нет, потому что в театре возраст не помеха, если человек в здравии, он всегда сыграет свою роль. Я помню, великого Евгения Лебедева из БДТ пригласили на роль Фирса в «Вишнёвый сад». Ну, грубо говоря, маленькая роль. Но это ставил Додин и он вставил Фирса в свою концепцию спектакля: когда все уехали, а Фирс один остался. Человеком. И мне стало понятно, почему Додин взял Лебедева на эту роль. И Лебедев ведь не отказался!

– У каждого поколения свое представление о мире. Сегодня в театр приходят другие люди. Легко ли с ними работать, интересно ли?

– Мне не хватает у них литературных знаний, потому что, когда читаешь Достоевского, Толстого, появляется невидимый собеседник, ты можешь в споре отложить книгу, обдумать, и так развивается твоё духовное начало. И это отражается на ролях: чем выше духовное начало, тем тоньше игра. Но, к сожалению, сегодня у молодых этого нет. Я также очень люблю слушать классику: какая богатая музыка! Взять «Реквием» Моцарта, Боже мой, сколько в голове рождается образов! И бывает, надо заплакать по сцене. Как это сделать? Мы вспоминаем все, что худшее у нас было в жизни. Кто-то обидел, умер близкий человек. И плачем настоящими слезами. А нынешние вынимают платок с луком… И я считаю, что молодые люди, которые пошли в эту профессию, обязаны читать, потому что без духовности и глубины нет игры. В театре ведь главное – это слово. Слово, как ты его преподнесешь, а не в костюме дело.

– А как вы воспринимаете «осовременивание» ролей? Кроссовки Гамлета?

– Я видел спектакль «Моцарт и Сальери». Когда Моцарт должен умереть после отравления, он не уходил, а садился в современный лифт, шедший вверх. И ты понимаешь, что он уходит в небеса. Но когда поднимается этот лифт, было много прожекторов, бивших вниз. Это была слава гения, и под этими прожекторами оказался Сальери. И он понимает, что всё равно Моцарт гениальнее его. Это было современно, но решение автора было понятно, да.

– Что бы вам хотелось пожелать самому себе теперь?

– Ну, в первую очередь, здоровья. Морального и физического, чтобы было много здоровья. Потому что профессия актёра – затраты большие, очень большие. Ну, роли и само собой, кто же отказывается от ролей? Никто не отказывается…

Досье

Виталий Васильевич Вартанов родился в Тбилиси в 1954 году. Окончил Ростовское училище искусств в 1982 году. Дебютировал в спектакле «Ночь при свечах» в Кустанае. За годы работы в Русском театре драмы и комедии КЧР им сыграно более пятидесяти ролей. Заслуженный артист Карачаево-Черкесской Республики.