Продолжение. Начало ч 1, ч 2, ч 3, ч 4, ч 5, ч 6, ч 7, ч 8.

Скорбящий Лик Спасителя

Более тысячи лет назад сюда, в столицу Алании, – город Маас, – для росписи только что построенного Преображенского храма приехал греческий художник по имени Дамиан. Художник этот был некрасив, мал ростом и к тому же сильно прихрамывал – за несколько лет до приезда в Аланию он упал с лесов во время росписи одной из византийских церквей и сломал ногу. Но вряд ли где-либо еще был такой искусный мастер иконописи – лики святых словно оживали под его волшебной кистью.

В трудах и заботах протекали месяцы, годы, все прекраснее становился Храм Преображения Господня, а севернее его уже выросли стены нового кафедрального собора Святого Георгия Победоносца. Ни у кого не было сомнений, что и этот, – главный собор Алании, – также будет расписывать Дамиан. Теперь работы доставало ему до самого конца жизни. Правитель Мааса, могущественный царь Сариор уже принял к этому времени христианскую веру, посещал молитвы, и, всякий раз бывая в храме, как зачарованный, подолгу рассматривал фрески Дамиана. Вместе с Сариором часто приходила и его дочка – улыбчивая и шаловливая Айгора. В храме перед образами, созданными Дамианом, она сразу же затихала, говорила о чем-то полушепотом, как будто разговаривала со святыми, которые внимательно смотрели на нее с высоких каменных сводов и стен, освещенные таинственным светом, падавшим из окон и куполов. Вскоре она привязалась к Дамиану настолько, что приходила к нему в храм почти каждый день, помогала растирать цветные камешки, подавала инструменты, мыла кисти, но чаще всего просто смотрела, как под рукой мастера оживает мертвая штукатурка, и вместо серого и ровного безжизненного поля перед глазами появляются все краски прекрасного окружающего мира. Сариор иногда выговаривал Айгоре, что негоже царевне водить дружбу с ремесленником, но сам при этом восхищался искусством художника, понимал, что созерцание его образов не может нанести вреда дочери, оно лишь возвышает ее юную и нежную душу.

Больше всего в жизни Айгора любила ездить по горным лугам на своем гнедом скакуне по кличке Чадар. Она с малых лет училась верховой езде и была прекрасной наездницей. Обычаи запрещали женщинам принимать участие в праздничных скачках, но девушка переодевалась в мужской костюм, состязалась с лучшими джигитами и часто оставляла их позади себя в стремительной гонке. Все жители Мааса поэтому охотно прощали ей эти не совсем девичьи шалости. Лишь один человек – старый Хранитель Святилища Бога Тейри всякий раз, зло сморщившись, потрясал костлявым кулаком и говорил царю Сариору:

– Опасайся, царь, твоя дочь бросает вызов Богам, и они не пощадят ее за это!

Но Сариор только усмехался и говорил Хранителю:

– Уймись, старик, кто теперь верит твоим Богам, да и существуют ли они ещё?

Прошло несколько лет. Айгора повзрослела, стала красивой девушкой, и царь Сариор стал всерьез подумывать о ее замужестве, но она и слышать не хотела ни о каких женихах. Сариор долго недоумевал, не мог понять, почему его дочь отказывает самым знатным юношам. Однажды, после разговора на эту тему, Айгора заплакала и сказала:

– Прости меня, мой отец, но в этом мире существует только один мужчина, с которым я хотела бы связать свою судьбу…

– Кто же он? – с удивлением воскликнул Сариор.

– Он – тот, кто открыл для меня Небо, тот, под рукой и кистью которого оживают мертвые стены, кто своими чудесными красками превращает сырую холодную осень в теплое и благодатное лето, тот, с которым Бог стал близким и понятным душе каждого из нас. Это – Дамиан.

– Но ведь он всего-навсего ремесленник, пусть даже весьма искусный, но ремесленник! Пойми, я не могу выдать тебя замуж за него, – сердито ответил царь.

– Я понимаю, отец, поэтому и не прошу тебя об этом. Об одном прошу – не заставляй меня стать несчастной на всю жизнь с нелюбимым, – тихо сказала Айгора.

– Если Дамиан склоняет тебя к этому, я завтра же выгоню его из города или сброшу со скалы!

– Нет, отец, Дамиан никогда не говорил со мной о любви и, тем более, никогда не осмелится просить у тебя моей руки. Но по его глазам, по голосу, по тому, с каким волнением всякий раз он встречается со мной, я знаю – он меня любит так же, как я его. Не трогай его, отец. Если же с ним что-нибудь случится – знай, не стану я жить на этом свете… – тихо сказала Айгора и ушла в свои покои.

Задумался царь Сариор, но, поразмыслив, решил, что дочь его еще слишком молода, и до её замужества есть еще время. Можно подождать, а потом первая влюбленность пройдет, и все устроится наилучшим образом. Да и стоит ли принимать всерьез Дамиана? Слишком стар он для юной девушки.

Минула осень, потом зима, и когда появились первые весенние цветы, Айгора поехала прокатиться по горным лугам. Погожий день совсем не предвещал беды, Чадар неторопливо нес ее между солнцем и голубыми цветами, и она не сразу заметила, что за ней гонятся на конях какие-то всадники. Когда заметила, стало ясно, что недобрые это люди, что смерть грозит ей на этом лугу. Во весь опор помчалась она, чтобы уйти от погони, но не смогла стать быстрее выпущенной из лука стрелы и упала, обагрив своей кровью весеннюю траву. Последнее, что прошептали ее губы, было любимое имя: «Дамиан…»

Не было предела горю царя Сариора. Он похоронил Айгору в Преображенском храме, а когда после похорон шел во дворец, вышел навстречу ему Хранитель Святилища Тейри и зло бросил в лицо:

– Видишь, царь, говорил я тебе, что Боги не простят ей!…

Разгневался Сариор и с размаху рассек саблей хрупкое тело старика. А через несколько месяцев и сам он умер, оставив царство своему младшему брату.

После гибели Айгоры Дамиан постригся в монахи, нашел на горе место и выкопал там небольшую келью. С утра он по-прежнему расписывал храмы, но после полудня уходил к себе и до самых сумерек писал на расположенной рядом скале скорбящий образ Спасителя. А когда в остывшем осеннем небе зазвучали песни улетавших на юг журавлей, вырубил он мелкие деревца, окружавшие скалу, и взорам людей открылся скорбящий лик Христа, который смотрел на храм, туда, где упокоился прах царской дочери. Люди молились на этот образ и думали о том, что он чем-то отдаленно напоминает лицо иконописца… Здесь и дожил Дамиан до глубокой старости, и похоронен он был здесь же…

Десять веков пролетело после этих событий, город Маас пережил монгольское нашествие, несколько кровавых войн, и, в конце концов, от него не осталось почти ничего… Жестокое время повергло Лик в забвение, и только на исходе ХХ столетия образ Спасителя был открыт заново. Какой будет его дальнейшая судьба? Неизвестно…

Продолжение следует.

Справка

Нерукотворный Лик Христа обнаружили в Архызе в 1999 году. Образ находится на высоте около 100 метров в гроте хребта Мицешта, его размеры 180х40 сантиметров. Лик написан тремя основными цветами: белым, коричневым и темно-красным. Он обращен к древним храмам Архыза.