В Карачаево-Черкесии, как и во многих уголках России, живут люди, из чьих биографий складывается подлинная летопись страны. Их редко показывают по телевидению, их имена не звучат в громких заголовках. Но именно такие люди – тихие труженики, верные долгу и совести, создают основу нашей жизни: прочную, добротную, тёплую. Они не называют себя героями, просто делают то, что считают правильным. Один из них – наш земляк Магомед Узденов.

Дорога домой, опалённая войной

История Магомеда Рамазановича началась далеко от родных гор – в Киргизии. Но настоящей родиной, точкой притяжения для семьи всегда оставалась Карачаево-Черкесия.

В 1957 году пятилетний Магомед вместе с родителями возвращался домой. Эта дорога, долгая и тревожная, запомнилась не смутными детскими впечатлениями, а чёткими, почти символичными картинами.

– Мы ехали на поезде через Сталинград. Тогда он ещё был Сталинградом. Но там живого места не было. С обеих сторон железной дороги лежали покорёженные вагоны, танки, пушки. И фашистские, и наши, всё вперемешку, – вспоминает Узденов.

Эта дорога домой проходила сквозь незажившие раны страны, а для пятилетнего Магомеда это был первый урок истории, ещё не понятый, но прочувствованный. Для отца – напоминание о пережитом.

Рамазан Узденов прошёл от Ленинграда до Берлина. Вернувшись, не стал отдыхать, строил. Возводил мосты, прокладывал рельсы на комсомольских стройках. В этом, пожалуй, и был весь его ответ на войну: строить там, где вчера рушилось.

– Отец был комсомольцем, я тоже был комсомольцем, – эту фразу Магомед Рамазанович произносит не как воспоминание, а как убеждение, которое приобрел не из учебников, а из каждодневного примера отца, для которого долг и труд были единственно возможным способом жизни.

Юность

Вернувшись на родную землю, Магомед пошёл в школу в Усть-Джегуте, окончил техникум, служил в Советской армии, был комсоргом.

– В то время так воспитывали: быть нужным, быть полезным. Я работал инженером на одном из крупнейших карьеров. Труд тяжёлый, но честный, – рассказывает собеседник.

А потом был Чернобыль. В 1986 году Магомед Узденов оказался среди тех, кто на следующий день после аварии отправился ликвидировать последствия катастрофы на атомной электростанции.

– Тогда никто не думал о себе. Все шли, потому что было нужно. Мы понимали: Родина в беде, значит, надо идти.

Позднее он возглавил региональное отделение «Союза “Чернобыль” России», помогал ликвидаторам, поддерживал семьи пострадавших. Делал это не ради благодарностей, а потому что не мог иначе.

Жизнь шла в обычном трудовом русле: сменялись предприятия, должности, но оставалось главное – стремление быть полезным людям.

Труд как лекарство

Когда здоровье стало подводить, Магомед Рамазанович нашел утешение в тишине. Он занялся пчеловодством – делом, о котором мечтал с юности. Уже более тридцати лет живёт в мире, где гудят пчелы и пахнет медом.

– Когда сидишь у ульев, всё забываешь. Пчёлы учат порядку, терпению, смирению. Они чувствуют, кто к ним с добром приходит. Это не работа, это моя жизнь, – рассказывает собеседник.

Сейчас у него двадцать пять пчелиных семей. Мёд он не продаёт – чаще дарит, угощает соседей, помогает нуждающимся.

В этом занятии – всё его отношение к жизни: труд как средство сохранения душевного равновесия.

– Пчёлы чувствуют запах, привыкают к хозяину, требуют чистоты – никакого табака, алкоголя, даже запаха пота, – говорит он.

Этот мир строгих правил и ясных законов ему близок: всё по-честному, всё, по совести.

Комсомолец в душе

Для Магомеда Рамазановича комсомол – не воспоминание о молодости, а внутреннее кредо, которое прошло закалку армейской службой, тяжёлой работой, общественной деятельностью. Эта же убежденность привела его в Общероссийский народный фронт, где он стал одним из основателей регионального отделения.

– Стараемся, насколько можем, помогать людям. То с жильём, то с бумагами. Всё – во благо народа. Есть те, кто работает ради себя, а мы стараемся для людей, – говорит он просто и твёрдо.

Эта же простая, не показная логика движет им, когда речь заходит о помощи участникам СВО. Для него это не политика и не мода, а естественная потребность совести.

– Когда фашисты напали, вся страна помогала армии. А мы что, хуже? – спрашивает он, и в голосе слышится не возмущение, а искреннее недоумение.

А помогает не на словах: на своей машине возит материалы для изготовления маскировочных сетей. Его пасека, кстати, тоже стала маленьким фронтом помощи:

– Я по мере возможности сдаю воск, чтобы делали свечи. Свеча и свет даёт, и тепло. Людям там нужно хоть немного света. Может, при этой свече кто-то письмо от родных прочтёт.

В его словах нет пафоса, есть простая радость от того, что может сделать хоть что-то нужное. Свет и тепло – вот что он отправляет на передовую.

Семья и вера в будущее

Его собственная семья – его главная опора и гордость. Две дочери стали врачами, сын дослужился до майора полиции. Уже есть четверо внуков. Семья, правда, недовольна его неуемной активностью на пенсии.

– Говорят: ты на пенсии, посиди дома, отдохни. А я не могу, комсомол, видно, в душе сидит, – смеётся он.

Но именно в семье, в детях он видит смысл и залог будущего. Его беспокоит то, что происходит с образованием, с медициной, с традиционными ценностями. Его анализ ситуации в мире прост и глобалистичен одновременно: «У нас гибридная война идет». Он рассуждает о роли образования, о попытках переписать историю, о навязывании чуждых стандартов. Его позиция – это позиция защиты своего, родного, того, что веками складывалось.

– Если ты муж, жена, у вас дети, ты должен детей помочь определить, чтобы они росли, чтобы они приносили пользу и себе, и государству, Родине, – говорит Узденов.

Рассуждая о СВО, он не говорит о победе как о геополитической цели. Он говорит о самом главном, о том, что понятно любой матери, любому отцу.

– Здоровья, здоровья, здоровья. И чтобы все живы-здоровы приехали домой. К своим женам, матерям, отцам, – желает он.

Вот так, просто и ясно. Как и вся его жизнь. Жизнь, в которой было место и комсомольским стройкам, и ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, и общественной работе, и пчелам, дающим мед и воск для окопных свечей. Жизнь, в которой нет ничего лишнего, а есть только необходимое: долг, труд, семья и вера в то, что твоя работа, пусть и негромкая, делает этот мир хоть чуточку светлее и теплее.

О правде и цене мужества

В разговоре с Магомедом Рамазановичем есть моменты, когда его обычная, чуть усталая сдержанность куда-то уходит, а голос наполняется горячей, обжигающей искренностью. Так бывает, когда он слышит расхожие разговоры о том, что на передовую идут якобы ради денег.

Он отстраняется, его взгляд становится жестким, и он говорит, словно отрубая:

– Я не могу спокойно это слушать. Тот, кто хоть раз там побывал, так не скажет. Там человек видит жизнь по-настоящему.

И затем, выдерживая паузу, добавляет уже тише, но с непоколебимой уверенностью:

– Это не про деньги. Это про совесть, про Родину.

В этих простых словах – не гнев, а боль за тех, кто рискует всем, и горечь от чужого непонимания. Для него, человека, который сам смотрел в лицо опасности в Чернобыле, цена подвига измеряется не в цифрах на счету, а в чем-то неизмеримо более важном: в тихой правоте собственной совести и в долге перед землей, которую он называет Родиной.

Кстати,

помимо сеток, воска и бесчисленных поездок, есть в книге жизни Магомеда Узденова еще одна, совершенно не афишируемая им строка. Каждый месяц, получив пенсию, он первым делом направляет часть средств в фонд помощи. Не для галочки, не для отчета – потому что иначе не может.