Военные историки подсчитали, что за последние 5 тысяч лет человечество не знало войн лишь 2783 года! Но не было в его истории более страшной и кровопролитной, чем вторая мировая война 1941-1945 годов. И не было героического подвига, равного тому, который совершили народы бывшего Советского Союза в Великой Отечественной войне.
О том, что началась война 19-летняя Вера Дарбинян, тогда студентка текстильного техникума в Кировобаде, узнала лишь на второй день, выйдя в город за покупками. Оживленная речь людей, собравшихся в магазине, была ей непонятна, — по-азербайджански она не говорила, поскольку не была коренной жительницей. В свое время она перебралась сюда с родителями из Октемберяна, а родилась в станице Некрасовской Усть-Лабинского района.

Итак, люди тревожно переговаривались, часто произнося слово “Гитлер” и, выйдя из магазина, девушка спросила у русского прохожего, о чем это народ так ожесточенно спорит. В ответ услышала страшное: “На нас напали фашисты”.

Военные историки подсчитали, что за последние 5 тысяч лет человечество не знало войн лишь 2783 года! Но не было в его истории более страшной и кровопролитной, чем вторая мировая война 1941-1945 годов. И не было героического подвига, равного тому, который совершили народы бывшего Советского Союза в Великой Отечественной войне.
О том, что началась война 19-летняя Вера Дарбинян, тогда студентка текстильного техникума в Кировобаде, узнала лишь на второй день, выйдя в город за покупками. Оживленная речь людей, собравшихся в магазине, была ей непонятна, — по-азербайджански она не говорила, поскольку не была коренной жительницей. В свое время она перебралась сюда с родителями из Октемберяна, а родилась в станице Некрасовской Усть-Лабинского района.

Итак, люди тревожно переговаривались, часто произнося слово “Гитлер” и, выйдя из магазина, девушка спросила у русского прохожего, о чем это народ так ожесточенно спорит. В ответ услышала страшное: “На нас напали фашисты”.
 – Скажу честно, поначалу воспринималось это двояко, ведь первые боевые действия от Закавказья были еще далеко, – вспоминает Вера Андреевна. – Поэтому люди тешили себя надеждой, что врага уничтожат на границе, и все будет по-прежнему.
Но, по-прежнему быть уже не могло. Весь ужас положения начал доходить до сознания порциями тревожных сводок с полей сражений. И спокойная мирная жизнь была разбита вдребезги, как фарфоровая ваза.
На фронт Вера попала в начале апреля 42-го. Шла усиленная мобилизация, под которую попали учащиеся первого, второго и третьего курсов техникума, где она училась.
 – Приехали к нам генералы, все серьезные, с большими звездами на погонах, – вспоминает Вера Андреевна. – Я бойкая была, и смело так спрашиваю у них: “А куда это вы нас собираетесь посылать?” Тогда ведь разные слухи ходили, вплоть да самых невероятных. Вот один генерал усмехнулся и сказал: “Не переживайте, будете на приборах работать, ваша помощь армии сейчас очень нужна”.
Мамино отчаянное “Не пущу!” было намертво блокировано строгой бесстрастной формулировкой. По закону военного времени за отказ от воинского долга полагался расстрел, как предателя Родины. Так что выбора здесь не было и быть не могло. И молоденькая без пяти минут текстильщица вместо работы у станка попала во взвод управления и стала “заведовать” зенитной установкой. Казалось бы, какая из неподготовленной девушки зенитчица? Но уже вскоре после специального обучения Вера “на слух” могла отличить летящие высоко в небе немецкие самолеты.
 – По гулу сразу было слышно: “Юнкерс” это, “Фокке-Вульф” или “Хейнкель” летит, – Вера Андреевна и сегодня может рассказать во всех тонкостях о специфике звука военных моторов — фронтовая память, она особая, и влиянию времени почти не подвержена.
На батарее зенитно-артиллерийского полка, куда она попала, тогда служило 177 человек, из них 26 были девушки.
 – Как пришла, так до самого конца войны там и прослужила, – просто говорит Вера Андреевна, словно о поступлении на мирную должность. А была она старшим воздушным разведчиком. – Задача перед нами стояла, на первый взгляд, нехитрая – “ловить” любой вражеский самолет издали, не допуская его к стратегически важным объектам.
Здесь следует отметить, что несмотря на отдаленность Азербайджана от основного театра боевых действий, он в полной мере испытал на себе всю тяжесть и горечь войны. Нефтяной Баку бесперебойно снабжал армию нефтью. Четыре из пяти самолетов, танков и автомашин, действующих на фронте, были заправлены бензином, выработанным на бакинских нефтеперегонных заводах, добытых на местных нефтяных промыслах.
 – Нефтяные вышки стояли на море в 50-ти километрах от города, и вся вода была покрыта более чем метровым слоем нефти, – рассказывает Вера Андреевна. – Хватило бы одного снаряда, чтобы большая территория стала второй Помпеей. Поэтому жизненно важным было не подпустить самолеты противника, в прямом смысле, на пушечный выстрел.
Когда Вера Дарбинян попала на фронт, немецкие войска уже приближались к Баку. Гитлером даже была назначена дата захвата города – 25 сентября 1942 года. В июле 1942 года враг отрезал все пути снабжения фронта нефтепродуктами, ранее проходившие из Баку через Грозный в Ростов. Учитывая то, что немцы блокировали традиционные пути транспортировки, было решено вывозить нефть через Среднюю Азию. Бакинские нефтяники и каспийские моряки наладили снабжение фронта через Каспий и Красноводск.
Каждую ночь из Баку в Красноводск на плаву по морю отправлялись связки из 35 железнодорожных цистерн с нефтью. Такое было впервые в мировой практике. Переправа нефтяных цистерн через буйный Каспий была еще одной “дорогой жизни” для всего фронта, ведь только авиационного бензина на долю Баку приходилось около 85% производства.
В этих условиях началась подготовка к эвакуации, и к осени 1942 года были заглушены и подготовлены к уничтожению 764 скважины, а 81 комплект бурильного оборудования вместе с персоналом переправлен в Туркменистан. Вместе с тем, Баку обеспечивал фронт нефтью, восстанавливая и эксплуатируя старые скважины.
Днем и ночью девушки-зенитчицы несли свою вахту, ни на мгновение не оставляя небо без присмотра. На зенитной установке дежурили по очереди вчетвером, меняясь каждые три часа.
 – Без выходных, отгулов и отпусков, – улыбается Вера Андреева. – У наземной артиллерии задачи несколько проще, а вот нам, зенитчикам, доставалось.
Приборы, риски, цифры, регулировка, баллистика, планшет, штатив, ниша — эти слова вошли в лексикон девушки надолго, заменив собой все привычные понятия. А вместо романтики и беззаботных развлечений был суровый фронтовой быт. При очередной передислокации зенитной батареи приходилось все делать самим. По ночам перевозили и устанавливали орудия, маскировали их сетками и растениями, потом рыли землянки, заново обживались. И все это – не теряя врага из вида, чтобы не дать ухватить ему лакомый кусок, ведь кроме добычи нефти в Баку в годы войны производилось более 130 видов вооружения и боеприпасов. В июле 1942-го там был создан новый завод по выпуску минометов, известных в народе как “катюша”. Девять военных и военнo-морских училищ, находящихся тогда в Баку, готовили кадры для армии и флота, и очень часто из курсантов формировали боевые бригады, которые направлялись на фронт. С 1942 по 1953 годы активно действовала Бакинская межкраевая школа разведки для подготовки высококвалифицированных кадров разведчиков, уникальная в своем роде. И все годы войны республика была покрыта сетью эвакуационных госпиталей, через которые прошло более 440 тысяч раненых.
Понятно, насколько важно было перекрыть доступ вражеской авиации к этой цели, жизненно важной для обороны страны. Не имея точных и подробных данных о боевых самолетах люфтваффе, а также о тактике действий немецких летчиков, было трудно успешно организовывать борьбу с противником в воздухе. Поэтому на плечи зенитчиков ложилась тяжелая ноша – “поймать” и истребить самолеты врага.
Такая вот страшная игра в реальности, где на кону стояла жизнь. И это был совсем иной адреналин, нежели у нынешних двадцатилетних, сражающихся в компьютере с полчищами анимационных врагов и страшно переживающих из-за потери очередной “жизни”. Тогда жизнь была одна, на которую каждым зенитчиком был подписан правительственный документ, определяющий высшую меру за пропуск одной единицы вражеской воздушной техники. Так что нервы были на пределе, а все чувства обострены.
 – Через телескоп мы видели злые лица немецких пилотов. И хоть высота была семь гектометров, но казалось, что они смотрят прямо нам в глаза. Ощущение было жуткое, – Вера Андреевна и сейчас хорошо помнит все подробности. Помнит и заградительный огонь, который их батарея вела уже в канун победы в ночь с 8 на 9 мая.
 – Тогда все небо было в огне, как в печи. Мы совсем не спали той ночью…
Ошибочно мнение иных людей о том, что когда был подписан приказ о капитуляции, войну просто взяли и выключили. Много еще было боев и налетов, пока не прогремел последний выстрел.
А Вера вскоре после победы вернулась домой, где не была три года. У нее на память о военном времени остались две боевые награды, одна из которых “За оборону Кавказа”.
С 1952 года она живет здесь, в Карачаево-Черкесии, где еще много лет после войны добросовестно трудилась. Сейчас Вере Андреевне Дарбинян 91 год, но эта невысокая седая женщина еще полна живого интереса к жизни, доброй энергии и жажды познания мира. Долгих лет вам и крепкого здоровья!

 Лариса НИКОЛАЕВА,
 Фото автора.