Я оканчивала медучилище в далеком 1975 году, а он был в числе абитуриентов. Не обратить внимания на Рашида Чотчаева было невозможно, и не потому, что во все времена в медучилище мальчишек можно было по пальцам пересчитать, а потому, что он был до невозможности подвижный, на редкость учтивый, благовоспитанный юноша. Встречалась с ним несколько раз, когда он работал фельдшером на “скорой” в г. Теберде, где живет. И все. Вот такое шапошное знакомство. 12 лет тому назад Рашид оставил медицину и подался в водители.
…Мы любим прикидывать, сколько километров накрутил шофер, а вот у скольких людей что-то в жизни улучшилось, какие несправедливости устранены, где наведен порядок, сколько судеб выпрямились благодаря их усилиям, не задумываемся. Результат трудно выразить какой-то осязаемой величиной, поскольку он, результат этот, прежде всего нравственный.

Я оканчивала медучилище в далеком 1975 году, а он был в числе абитуриентов. Не обратить внимания на Рашида Чотчаева было невозможно, и не потому, что во все времена в медучилище мальчишек можно было по пальцам пересчитать, а потому, что он был до невозможности подвижный, на редкость учтивый, благовоспитанный юноша. Встречалась с ним несколько раз, когда он работал фельдшером на “скорой” в г. Теберде, где живет. И все. Вот такое шапошное знакомство. 12 лет тому назад Рашид оставил медицину и подался в водители.
…Мы любим прикидывать, сколько километров накрутил шофер, а вот у скольких людей что-то в жизни улучшилось, какие несправедливости устранены, где наведен порядок, сколько судеб выпрямились благодаря их усилиям, не задумываемся. Результат трудно выразить какой-то осязаемой величиной, поскольку он, результат этот, прежде всего нравственный.

В принципе, задача водителя проста: перевезти из пункта “А” в пункт “Б” пассажиров. Вопрос в другом: как перевезти? Естественно, без брака, то есть опозданий и каких-либо дорожных происшествий. Тем более, что и маршрут далеко не безопасный: Новая Теберда то и дело грозит сходом селей, из-за бирликского поворота выскочит лихач – только чудо да мастерство спасет, а таких крутых поворотов только успевай считать – в иных узких местах разъехаться со встречной машиной проблематично. Сверху над полотном дороги, как нахмуренные кустистые брови на лице, свисают огромные скальные куски (справедливости ради замечу, что теперь на опасные отрезки дороги любо-дорого посмотреть, обрывистые скалы одеты в кружевное каменное заграждение, где камешки один к одному, над ними свисают крупные сети, точно невод, собирающий падающие с гор камни – А. Д.) – тем не менее, многие жители Теберды, да и отдыхающие в санаториях тоже стараются попасть именно к Рашиду. Теплое, благодарное чувство к нему – это не признание за многолетние заслуги, нет, это постоянная величина. Рашид на своем маршруте знает почти всех. В этом ничего удивительного: шоферы – народ общительный. Это потому, что большую часть времени они предоставлены сами себе. Вот и появляется желание поговорить с людьми, поделиться впечатлениями, мыслями, выслушать человека, сказать ему доброе слово. И не ради красного словца. Те, кому доводилось ездить с Чотчаевым, подтвердят, у этого парня – именно так, парня, потому как выглядит на 25-30 – скрывается добрая душа, куда более отзывчивая, чем у многих других водителей. Ибо всегда безупречно точная остановка, рассчитанная прежде всего на старого беспомощного человека, на женщину с ребенком. Сама свидетель – в одной из последних командировок в Теберду рядом со мной сидела старушка. Когда маршрутка доехала до Нижней Теберды, она сказала: “Сынок, мне, если можно, около той же дырочки…” “Дырочкой” оказалась маленькая расщелина в бордюре.
– Могла бы сойти со всеми, как положено, на остановке, – бросил кто-то из салона.
– Отсюда ей до дома рукой подать, – нахмурился Рашид, – а от остановки шагать полчаса. Это в таком-то возрасте, да по такой жаре…
Отсутствие широты в людях настолько коробит Рашида, что ему ничего не стоит, например, на остановке “Микрорайон” в г. Теберде, где всегда толпится масса отъезжающих, встречающих, провожающих, сказать: “Вы ждите другую маршрутку, она будет минут через пятнадцать, а стариков пропустите в салон…”
Сегодня транспортники видят проблему в том, что 70% населения имеют льготы. Бесплатно должны ездить инвалиды войны, “чернобыльцы”, доблестные стражи порядка… Но это отнюдь не значит, что им распахнуты все двери. Попробуй, подойди инвалид войны или труда к частнику, который также обязан их бесплатно перевозить, так он с ним разговаривать не станет. Полицейского – пожалуйста, а вот доходягу “чернобыльца” – да ни за что! Сердце кровью обливается, когда видишь, как здоровенный мужчина выталкивает взашей какую-нибудь старушку, божьего одуванчика, или старика с посохом из салона машины.
Чтобы не быть голословной, приведу еще один факт. В тот же день, о котором сказала выше, в “Газели” сидела женщина вся в черном. Она была настолько безучастная, отрешенная от всего мира, что не заметила, как проехала свою остановку в Верхней Теберде. Спохватился Рашид, да и то тогда, когда маршрутка доезжала до г. Теберды. Извинившись перед пассажирами, он развернул машину и подвез женщину прямо к дому. Больше чем уверена, денег не взял, потому что в автобусе шептались: “Бедная женщина, месяц как похоронила сына. Уже второго…” Уж он об этом знал точно…
Я не знаю, бьет ли такое положение дел по карману Рашида, тем более, что у него трое сыновей, причем старший – студент Ставропольского мединститута, а учеба нынче – дорогое удовольствие, но знаю точно, не было и не могло быть такого, чтобы он отказал в чем-то, не помог старым, бедным, страдающим людям… Тем более что знает все о своих постоянных пассажирах: кто едет к сыну, кто к матери, кому надо на учебу, кто возвращается с работы…
…Мы никогда не задумываемся о том, что каждый раз, садясь в автобус, маршрутку, такси, доверяем свою жизнь сидящему за рулем человеку. Наша судьба зависит от того, как поведет себя этот человек в критические минуты. Водитель, конечно же, об этом не думает – кто же захочет заранее настраивать себя на беду. Но в жизни случается всякое. Потому как характер дороги непредсказуем. Потому что на дороге работают и другие. А чтобы не совершить ДТП, ты должен уважать всех, но надеяться только на себя, на свое умение и технические возможности машины.
…Это был самый обычный рейс. Как всегда, в Карачаевск. Там полуторачасовой отдых, и обратно. Полоса беспросветного дождя за кафе “Дубки” сменилась слепящим сиянием солнца. Рашид вел свою машину уверенно и спокойно, а навстречу сонм машин – джипы, лексусы, бензовоз, “Икарусы”, “пазик”… День-то субботний, значит, все едут в Домбай. Сначала Рашид не уловил, почему его внимание вдруг зафиксировалось на последней машине, но в следующее мгновение он автоматически вывернул руль направо и ощутил тяжесть машины, словно она вся в этот момент легла на его плечи: “пазик” резко свернул на встречную полосу и уже мчался навстречу… Еще бы секунда, и обе машины уперлись бы лбами.
Все, что произошло дальше, заняло каких-то несколько секунд. Он свернул на обочину, давая возможность “пазику” проскочить мимо, а дальше… Дальше – рваные картинки, крики в салоне. И машина, как вкопанная, остановилась по-над речкой… Рашид утер испарину на лбу. Все, что мог он сделал. Автоматически… Впрочем, то, что я называю автоматизмом – этим коротким и, казалось бы, все объясняющим словом, на самом деле нечто более сложное, достойное всяческого уважения. Это уверенность в себе, натренированность, прекрасное знание техники. Это почувствовали и пассажиры. Высыпав из салона, они бросились обнимать Рашида. Это была искренняя благодарность людей, удостоиться которой удается далеко не каждому – такое долго помнят и где-то в глубине души ценят не меньше, чем правительственную награду.
– Знаешь, я только тогда уверен, что рабочий день кончился без происшествий, когда поставлю машину в гараж и отойду от него метров на десять, – говорит Рашид, – а дальше ею – моет, чистит, проверяет – занимается мой средний сын. Кстати, я работаю все эти 12 лет без выходных и проходных, в случае крайней необходимости или если я занедужу, он меня подменяет. У него есть права, приличествующие документы… С техникой на “ты”. Очень радуюсь, когда вижу, как он охотно останавливается, чтобы помочь какому-нибудь незадачливому автомобилисту.
То, что шоферское братство нынче кануло в Лету, ни для кого не секрет. Не многие обладают нравственной потребностью пойти и выяснить, что там стряслось у стоящего на обочине водителя.
– Но если отмахнуться, проехать мимо, то что ты за человек? – недоумевает Рашид. Он уж точно никого не оставит один на один с машиной, особенно зимой, ведь машина за считаные минуты может так остыть, что даже завести мотор не удастся. Со своей же машиной Рашид и его сыновья и зимой, и летом, как с ребенком, нянчатся.
– Не имею права подводить людей. Особенно туристов и отдыхающих в санаториях, которые спешат: кто на поезд, кто на самолет. Кстати, это очень радует. Нет, не то что люди куда-то спешат, боятся опоздать на свой рейс, а то, что моя родная Теберда и Домбай теперь и зимой, и летом полны туристов. Если раньше, буквально несколько лет назад, мы отчаянно думали, как заполучить обратно сонм туристов, облюбовавших на всю жизнь наши края, а в Теберде тем временем мухи дохли от скуки, то теперь совершенно другая картина. И теперь одно удовольствие – привозить туристов, земляков и отвозить…
Я представляю, как должен быть счастлив человек, у которого есть работа, которую любишь, есть города, аулы, где тебе всегда рады, когда чувствуешь свою необходимость и шагаешь, вернее, едешь, едешь по дороге, у которой нет конца…