В этом году Исмаилу Эркенову исполнилось бы 55 лет. И вполне возможно, что на свой юбилей он бы поехал к сыну Игорю, который пошел по стопам отца и работает начальником уголовного розыска в одном из отделений полиции г. Нижнего Тагила. А может, поспешил бы к своей дочери Бэле, которая живет и работает врачом в Москве, а недавно стала матерью. А может… Да, впрочем, что гадать? Сослагательное наклонение тем и ужасно, что предполагает невозможное…
Всеобщий тяжкий вздох потряс 7 октября 1997 года Малокарачаевский район. Никакой другой звук был просто невозможен, потому что в тот день пуля киллера оборвала жизнь подполковника, заместителя начальника Малокарачаевского райотдела милиции Исмаила Эркенова…
В журналистской судьбе нечасто выпадают такие удачи. Мало того, что встретишься с очень интересным человеком, так он еще и станет твоим добрым товарищем, потом судьба сведет с его родными, такими же интересными, обаятельными, как сам Исмаил, сестрами Зурум и Лизой, и ты с ними крепко и надолго подружишься. Посему домысливать даже какие-либо детали в колоритной, но такой короткой биографии Исмаила, о котором хочу рассказать, не придется. За 38 лет он в жизни такого навидался, что другим на век бы хватило… В этом году Исмаилу Эркенову исполнилось бы 55 лет. И вполне возможно, что на свой юбилей он бы поехал к сыну Игорю, который пошел по стопам отца и работает начальником уголовного розыска в одном из отделений полиции г. Нижнего Тагила. А может, поспешил бы к своей дочери Бэле, которая живет и работает врачом в Москве, а недавно стала матерью. А может… Да, впрочем, что гадать? Сослагательное наклонение тем и ужасно, что предполагает невозможное…
Всеобщий тяжкий вздох потряс 7 октября 1997 года Малокарачаевский район. Никакой другой звук был просто невозможен, потому что в тот день пуля киллера оборвала жизнь подполковника, заместителя начальника Малокарачаевского райотдела милиции Исмаила Эркенова…
В журналистской судьбе нечасто выпадают такие удачи. Мало того, что встретишься с очень интересным человеком, так он еще и станет твоим добрым товарищем, потом судьба сведет с его родными, такими же интересными, обаятельными, как сам Исмаил, сестрами Зурум и Лизой, и ты с ними крепко и надолго подружишься. Посему домысливать даже какие-либо детали в колоритной, но такой короткой биографии Исмаила, о котором хочу рассказать, не придется. За 38 лет он в жизни такого навидался, что другим на век бы хватило…
Родился Исмаил в 1959 году в Кисловодске, но отца не помнил. Хусей трагически погиб, когда Исмаилу было всего три годика. Оставшись с семью детьми на руках, мать Байдымат делала все для того, чтобы дети ни в чем не нуждались – баловала их, одевала с иголочки, покупала много игрушек, книг. В 60-е достать двенадцатитомник энциклопедии для детей – было делом невозможным для простых смертных, а она умудрилась. Выменяла у барыги на фамильные драгоценности. Счастлив тот, кто помнит ласку и любовь матери, но… Как ни крути, ребенка, который растет без отца, видно сразу. Это на лице, в крови, в характере. Это – во всем. Маленький, скромный, исступленно-правдивый человечек, Смак – как прозвали в школе Исмаила – отчаянно завидовал своим сверстникам, у кого были отцы, расспросами о своем доставал всех – мать, братьев, сестер. Выкрав фотографии отца из семейного альбома, прятал их у себя под подушкой, в своих учебниках, дневниках… На назойливые вопросы взрослых, которые обожают задавать симпатичным малышам вопросы типа: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?», отвечал: «Хочу быть как папа. Он у меня делал все лучше, красивее, умнее, чем все… И я буду делать, как он…»
И ведь делал. Школьником ходил в кружок национальных танцев, коллекционировал марки, играл в футбол, занимался боксом и вольной борьбой. Двигательные данные обещали ему успех в любой игре. А еще устраивал собачьи бои, где его псы, которых он, как правило, подбирал на улицах или выпрашивал у знакомых чабанов, неизменно побеждали. В другой раз, подобно Дубровскому, вытащил из пламени котят и также принес домой…
Школу окончил довольно успешно в 1976 году. Лето в том году было очень непоследовательным – то невыносимая жара, то затяжные дожди. На душе у Исмаила тоже была сумятица: «Продолжать учебу или пойти служить?»
Выбрал армию. Служить попал в Нижний Тагил.
Застилать койки, подшивать подворотнички, стирать носки – это для него, чистоплотного донельзя с детства, было делом привычным и где-то даже приятным, но вот от дежурств по кухне морщился как от зубной боли.
«За всю жизнь не перечистил и килограмма картошки, мама, а тут целые горы картофеля и корзины лука», – писал он в письмах домой. А писал практически каждый день. Исмаил помнил обещание, данное матери при расставании, – писать даже тогда, когда не будет постоянного адреса, то есть при переводе из одной части в другую, с учений и т.д.
Первым настоящим испытанием, как ни странно, для Исмаила стали не армейские будни. Увольнительная. Исмаил со своим сослуживцем Сашей Захаровым гуляли по Нижнему Тагилу. Вдруг Исмаил обратил внимание на женщину, которая в растерянности посматривала на окна четвертого этажа. Вид у нее был озабоченный, если не сказать несчастный. Эркенов перевел взгляд и увидел в окне малыша. Он стоял на подоконнике, приникнув личиком к стеклу…
– Ключи забыла, теперь не могу попасть домой. А ему кричи не кричи – не услышит. Глухой у меня сыночек. Все ничего, вот только балконная дверь открыта, а ведь он только заснул, видимо, часы разбудили. Когда нужно, они упорно молчат, когда не надо, бьют и бьют бесконечно, – женщина словно извинялась перед солдатами, отчаянно теребя уголки шейного платка…
– Попросите соседей, пусть откроют дверь, я попытаюсь от них по карнизу перейти на ваш балкон, – сказал, не задумываясь, Исмаил.
Расстояние между балконами было метра четыре. Исмаил перелез через перила и, ступив на узенький карниз, засмеялся: «Сашка, насмерть не убьешься, но и живым не останешься». Но делать было нечего, ибо возвращаться назад было намного опасней, чем идти вперед. Исмаил подтянул левую ногу и прижался плотно к поверхности стены. Шаг, еще шаг, еще… И вдруг кирпич под ногой треснул и наклонился. Он усилием воли заставил себя ступить на следующий кирпич, и как только нога почувствовала опору, оттолкнулся… Пальцы мертвой хваткой вцепились в решетку, которая содрала с них кожу клочьями…
Много позже, узнав о смерти друга, Захаров напишет обо всем этом родным Исмаила: «Потом, когда я ближе узнал характер Смака, я понял, это не было бахвальством, нелепой игрой со смертью. Это было искреннее желание помочь испуганной женщине и ее малышу…»
Из армии Исмаил возвращается в чине старшины, но, недолго думая, вновь уезжает в Нижний Тагил, где начинает работать в патрульно-постовой службе. Его любимый фильм – «Спрут». Любимый герой – комиссар Катанья. Но тот постоянно в напряжении – перестрелки, погони, засады, борьба не на жизнь, а на смерть с наркодельцами, а тут пресные будни, опостылевшие посты, подвыпившие водители… Эркенов принимает решение учиться дальше и поступает на факультет права в Свердловскую юридическую академию. Вполне возможно, он там бы и остался работать, но мама… Как сказал Константин Симонов про мать: «…Зазвав к себе, ему котлетки грела, как он их уплетал с тоской смотрела: бедняжка, верно, там-то плохо ест…»
Уговоры мамы навряд ли бы сделали свое дело, уж больно целеустремленный товарищ был Исмаил, но внезапно трагически погибает в аварии старший брат Аслан… Так о каком Нижнем Тагиле могла идти речь, когда мать, перед которой с того дня словно захлопнулась дверь в мир, смотрела на людей безо всякого выражения в глазах и оживлялась ненадолго, лишь увидев своих младших сыновей – Исмаила и Бориса…
Исмаил начинает работать дознавателем в районе, затем начальником уголовного-розыска, где проявляет необычное упрямство, последовательность в розысканиях и неуступчивость в принципиальных вопросах, не зря в академии ему дали характеристику следующего содержания: «Эркенов именно тем и является, кого называют прирожденным следователем». И вскоре его имя очень быстро стало нагонять страх на тех, кто так или иначе конфликтовал с законом.
«Он был из тех розыскников, которые умеют извлечь все из самых незначительных деталей. К примеру, знал всю «наркоту», всех конокрадов, всю мелкую, задиристую шпану, как врач знает своего больного, если ведет его постоянно», – говорили о нем коллеги.
Преступность в 90-е, когда Эркенов был начальником криминальной милиции, повсеместно росла как на дрожжах, и тому было немало причин, в том числе нехватка высокопрофессиональных специалистов, их техническая оснащенность на позавчерашнем уровне, оплата труда сотрудников милиции, не учитывающая ненормированной опасности и прочей специфики, но вот факты – при Эркенове резко возросла раскрываемость преступлений, к примеру, буквально за год-два до его смерти она составила почти 90 процентов.
Помню, узнав об этом, не без ехидства спросила Исмаила в одном из интервью: «Говорят, в милиции бьют кого ни попадя, добиваясь тем самым залихватского процента раскрытий. Или представляют статистические данные, которые не отражают реальной картины».
– Моя позиция – опираться на реальность, – врожденная интеллигентность не позволила ему сьерничать в ответ, – это беспроигрышный, самый простой и реальный вариант. Единственное, чем не гнушаемся, – информаторами, более того, практикуем и поощряем информирование обо всем мало-мальски подозрительном по принципу: лучше ошибаться, чем воздержаться от звонка в милицию.
На вопрос: «И тебе симпатична система доносительства?» отвечал: «Если звонивший сообщает, что человек носит при себе оружие, разве он фискал? Нет, он просто отстаивает право, свое и общества, на спокойную и безопасную жизнь. А если бы вы еще знали, сколько преступлений удалось предотвратить благодаря им!? Буквально вчера благодаря такому звонку задержали преступников, которые гнали украденный скот из Красного Кургана в сторону Маринского перевала. А убийство гражданина Б.? Преступники не только завладели его машиной, но и несколько дней возили его в багажнике, издеваясь над ним, как могли. Под конец привязали к хвосту лошади… Труп захоронили в заброшенном кургане. Трудно представить, но это преступление с нулевой отметкой на успех нами было раскрыто в течение месяца. А все подсказка населения».
Расследований, да еще с детективными моментами: слежки, засады, предшествовавшие аресту опасных преступников, в активе Эркенова было более чем достаточно. Не одно неординарное дело по своей кровавости было раскрыто под его началом. Несколько раз покушались и на его жизнь, в последний раз пыталась сбить машина, но Исмаил сделал все возможное в этой ситуации, прыгнул на капот, его отбросило, водитель стал разворачивать автомобиль, собираясь добить Эркенова, но тут машину занесло – дело было зимой – и это спасло его. Да толку… Для Исмаила никаких соображений безопасности не существовало. Многолетнее ощущение опасности, с которым практически сжился, ставшее для него таким же обычным, как утренняя гимнастика, выработало некую иммунную систему, некий собственный принцип: «Боишься – не делай. Делаешь – не бойся»,
И не боялся. Симпатии и антипатии Эркенова были категоричны и не знали полутонов. Он мог спокойно побеседовать или даже посоветоваться с вором в законе, один из которых, кстати, в свое время так отозвался о Смаке: «Вроде мент, но аристократ и чистоплюй во всем, что говорит или делает. Уважаю».
Исмаил же, в свою очередь, говорил так: «Вор в законе для меня – порядочный человек. Только этих дедов – действительных воров – осталось на всю страну 8-10 человек. Да, они будут разбираться с должниками, штрафниками жестко и жестоко, но никогда не взорвут машину у школы или детского садика, не пойдут на теракт в метро или на рынке, где народу куча мала. Им в голову не придет воровать ребенка или прикладывать раскаленный утюг к спине ребенка на глазах у матери, требуя от нее последние сбережения…»
Имел свое мнение и по поводу ваххабитов: «Ни малейшей, даже самой микроскопической, неточности нельзя допускать в работе с ними, как и нельзя давать им спуску. Это чревато…»
Вернемся, однако, к тому злополучному дню – седьмому октября 1997 года.
В тот день Исмаил со своим другом, заместителем главного врача по хозяйственной части Малокарачаевской ЦРБ Ижаевым, должны были съездить в дачный поселок под Кисловодском, дабы показать машину Эркенова одному сведущему по иномаркам специалисту. По дороге, видимо, где-то подзадержались. У человека, ждущего их в поселке, явно сдали нервы, и он стал каждые полчаса названивать матери: «Вы не знаете, где может быть ваш сын?»
Байдымат… Она так гордилась своим сыном, так он нравился ей в милицейской форме, которая шла ему, как никакая другая. Но когда как-то узнала, что в Черкесске убили милиционера, а еще где-то ранили двоих, стала переживать за него, не спать по ночам. Вполне естественное движение: всякому человеку свойственно, вспомнив о других, сколько угодно далеких катастрофах, вдруг без повода забеспокоиться о своих детях, протянуть руку, потрогать – тут ли они, в порядке ли они? Это надо видеть, как покидал ее страх, когда сын возвращался с работы. Страх выходил с болью, как ребенок из лона матери, как камни из почек, и сменялся радостью – вот он, мой сыночек, жив-здоров, невредим… Эти частые звонки напугали мать, и она, пытаясь унять дрожь в голосе, сказала дочерям: «Вы не знаете, кто этот человек, что разыскивает Исмаила? Уж больно мне не нравится все это…»
Почуяло материнское сердце беду, да только предотвратить не смогло. Когда Исмаил подъехал к дачному поселку, вход к нему был закрыт шлагбаумом, что было совсем непривычно для дневного времени. Ничего не подозревая, первым из машины вышел Ижаев и тотчас был сражен пулей киллера. Исмаил бросился на помощь другу и тоже был расстрелян. Только из его тела извлекли не одну, как из тела друга, а 27 пуль… Киллер явно поджидал Эркенова. А потому как не бывает киллера без необходимой информации и ходов, загодя куплено-продуманных на случай всяких неожиданностей, то сомневаться в том, кто сообщал киллеру о всех передвижениях, месте и времени прибытия в поселок, не приходилось…
Что именно стояло за этим убийством: профессиональная деятельность или чья-то грязная политика, чистая экономика или еще что-то другое, мы, наверное, никогда не узнаем. Это за границей рассказы о ходе следствия по поводу того или иного громкого убийства не сходят с первых страниц газет, а у нас беспредел отражается лишь скупыми газетными строчками…
Эркенов всегда говорил: «Каждое нераскрытое преступление родит новое…» Как в воду глядел. Со дня его смерти прошло 17 лет, а сколько громких убийств?! Ансар Тебуев, Ислам Крымшамхалов, Керам Семенов, Алим Саров, Казбек Кочкаров, Арасул Атабиев, Азнаур Суюнчев… И вот последнее. Убийство на днях депутата Народного Собрания КЧР Мухамеда Кунижева.
Киллера, убившего Исмаила Эркенова, задержали. Им оказался некто Тохчуков, впоследствии скончавшийся в тюрьме. Заказчика – нет…
Обозреватель «Комсомолки» Инна Руденко сказала в свое время: «Одни люди лишь отражают свое время, другие – то, что этому времени не хватает». Исмаил Эркенов и был воплощением того, чего нам не хватает, – чувства собственного достоинства, надежности, ответственности за все происходящее вокруг. За это и вознагражден, на мой взгляд, временем и высокой памятью людей, которым выпало счастье знать его…

НА СНИМКЕ: Исмаил ЭРКЕНОВ.