31 января 1987 года в газете «Пионерская правда» была опубликована статья «Зеленый памятник». Ее автор – участник Великой Отечественной войны, командир роты автоматчиков Анатолий Голузов – поведал удивительную историю.
В Ростовской области, возле села Рясна, стоит пышная шелковица. Она растет над окопом, оставшимся со времен войны. На ограде табличка: «Солдатское дерево 1137-го стрелкового полка Хамзета Капова. Охраняется пионерами села Рясна…»
До войны в этих местах были каменоломни. Весной и летом 1942-го здесь держала оборону рота Анатолия Голузова. Среди серых камней здесь можно было увидеть только одно яркое пятно – небольшой куст, росший слева от окопа Хамзета Капова. По его листьям Хамзет определил – это шелковица. «У нас в ауле растут такие деревья», – вспоминал солдат. Вечерами он спускался в обстреливаемый врагом овраг к речке, набирал там воду и поливал деревце.

31 января 1987 года в газете «Пионерская правда» была опубликована статья «Зеленый памятник». Ее автор – участник Великой Отечественной войны, командир роты автоматчиков Анатолий Голузов – поведал удивительную историю.
В Ростовской области, возле села Рясна, стоит пышная шелковица. Она растет над окопом, оставшимся со времен войны. На ограде табличка: «Солдатское дерево 1137-го стрелкового полка Хамзета Капова. Охраняется пионерами села Рясна…»
До войны в этих местах были каменоломни. Весной и летом 1942-го здесь держала оборону рота Анатолия Голузова. Среди серых камней здесь можно было увидеть только одно яркое пятно – небольшой куст, росший слева от окопа Хамзета Капова. По его листьям Хамзет определил – это шелковица. «У нас в ауле растут такие деревья», – вспоминал солдат. Вечерами он спускался в обстреливаемый врагом овраг к речке, набирал там воду и поливал деревце. «Тяжело ему без воды, среди камней», – объяснял он товарищам. Днем наш снайпер оставлял свой окоп и устраивался под шелковицей. С небольшой возвышенности, на которой росло деревце, хорошо были видны позиции немцев. Капов успел уже уложить более 20 немецких солдат, за что ему в полку вручили именную винтовку.

Но однажды возле шелковицы взорвалась мина – противник обнаружил позицию снайпера! С этого момента враг стал постоянно обстреливать это место из минометов, но мины ложились посреди каменоломен, не достигая деревца. А в этих каменоломнях был оборудован командный пункт, сооружался дот. Куст, служивший для немцев ориентиром, нужно было срубить, и командир роты дал соответствующее указание. Но, к своему удивлению, на слудующее утро обнаружил, что деревце стоит на месте, разве что стало чуть меньше. Возмущенный ротный начал выговаривать бойцу, объясняя, что куст помогает немцам.
– Уже нет, – сказал Капов, – посмотрите внимательней!
Тут только Голузов заметил, что шелковица со стороны немцев обнесена камнями и известняком, и с вражеских позиций это место слилось с окрестностью.
– Извини, командир, – виновато сказал Капов, – не смог я из-за каких-то гадов срубить живое дерево. Оно еще вырастет, и дети будут наслаждаться его ягодами.
Затем начались бои за Ростов. Хамзет Капов был тяжело ранен и попал в госпиталь. С Голузовым они встретились после войны на одной из встреч ветеранов в районе села Рясна. Что-то потянуло их к каменоломням, и вдали они увидели пышное дерево. Волнение охватило Хамзета: «Неужели оно?» За деревом они увидели полуразрушенный дот. Сомнений быть не могло – это была их шелковица. Словно узнав своих «старых знакомых», дерево зашумело листвой. Откуда-то примчалась детвора. Хамзет спросил ребят: плодоносит ли дерево?
– Еще как! – ответил один из них. – И ягоды такие вкусные. А вы кто?
Пришлось представиться…
…Когда Хамзет Капов прочитал статью в «Пионерской правде», перед ним пронеслись воспоминания тех тяжелых боев и как удивлялся деревцу, тянущемуся к жизни и верившему, что жизнь победит и восторжествует добро…
«Батальо-о-он! Слушай мой приказ!!! – донесся сквозь годы и эхо далеких выстрелов голос комбата Зайцева. – Ни один танк не должен пройти здесь! Выживем или поляжем – отступать некуда!»
И вот уже 10 танков мчатся на позиции роты капитана Голузова, неся смерть. В нескольких метрах от Хамзета из густого дыма вырастает серый танк. Он огромный, страшный. Но Хамзет не из тех, кого можно испугать. Он встает во весь рост и бросает на танк приготовленную бутылку с горючей смесью. «Ай, не туда попал!» – сокрушается боец и, глядя на объятый с одной стороны пламенем надвигающийся танк, правой рукой нащупывает вторую бутылку. «Погоди, я сейчас тебя уничтожу», – мысленно произносит он, но в спешке роняет бутылку: она разбивается у его ног, откуда сразу же взмывает пламя огня. Начав тушить загоревшуюся шинель, Хамзет успевает краем глаза заметить, как немецкий танк, словно нехотя, останавливается у окопа, а выскочившие из него фашисты попали под пули наших бойцов. В этот день Хамзет и его товарищи не пропустили ни один танк.
Уже после боя Голузов с улыбкой подошел к Хамзету и шутя сказал: «Ну, ты даешь, парень! Из-за какого-то несчастного танка чуть себя не сжег! Он и так уже горел и никуда бы не делся – чего ты к нему привязался?»
Бывали на войне и тихие дни. Но на фронте тишина обманчива, она подобна туче, скрывающей приготовившуюся ударить молнию. Снайпер Капов в такие дни не отдыхал. Брал свою винтовку и шел на «охоту». Стрелял он метко, очень редко его пуля падала на землю. Однажды в том же 1942 году во фронтовой газете «За нашу Родину» опубликовали заметку о комсомольском собрании, состоявшемся в части, где служил Хамзет. В ней говорилось: «Капов поднялся на трибуну. Говорил он медленно – было видно, что ему с трудом удается найти нужные слова на русском языке. «Мне тоже хочется немножко передавать свой опыт, – начал он, – а вот говорить трудно. Языка много не знаю». Председательствующий на собрании обратился к нему: «А на каком языке вы говорите лучше?» Хамзет ответил: «Лучше всего знаю снайперский язык. Выстрелю в немца – и сразу понятно: «Смерть немецким оккупантам!!!» Каждый день у меня такой «разговор» с гитлеровцами…»
Заметка заканчивалась так: «Это точно: каждый день Хамзет Капов выдвигается вперед, выбирает удобную позицию, умело располагается и метким огнем воздает врагу по заслугам».
Похожие слова были написаны и в наградном листе, которым в июне 1942-го командир 1137-го Ростовского стрелкового полка 339-й стрелковой дивизии 56-й армии майор Котельников, военком полка старший политрук Николаев, начальник штаба капитан Комарь представили красноармейца Капова Хамзета Лелуовича к медали «За отвагу».
Были среди воспоминаний Хамзета Капова и такие, что вызывали улыбку. Вот одно из них.
Шли бои в районе Волошина. Наша армия то наступала, то отходила назад и держала оборону. Однажды Хамзет, сам того не заметив, отбился от своих товарищей. Оглянувшись, увидел большую приближающуюся группу фашистов. Открыть по ним огонь – обречь себя на гибель. Хамзет увидел полуразваленный погреб и прыгнул туда. Но немцы заметили его. Один из них встал над погребом и дал очередь из автомата. Не удовлетворившись этим, еще бросил туда и гранату. Только немцы отошли, Хамзет целый и невредимый вылез из погреба, стряхнул с себя пыль и направился к своим. Как уцелел? «Там в погребе стояли огромные бочки с соленьями, – рассказывал Хамзет друзьям, – за ними не то что граната – бомба не достала бы…»
Мужественного бойца командиры любили. Особенно близко он подружился с капитаном Анатолием Голузовым. Если возникала какая-то сложная задача, на ее выполнение всегда вызывался Хамзет. Каждый раз ротный Голузов провожал его со словами: «Ты только живым вернись, брат. Это и просьба, и приказ».
Однажды отправились за «языком». Спрятавшись в кустарнике на берегу Миуса, долго ждали «жертву». Когда стемнело, с ведрами за водой пришел высокий немец. Хамзет не мог разглядеть его лица, но, глядя на его рост, отчего-то решил, что это и есть тот самый немец, который бросил гранату в погреб, когда он сидел там за бочками. Вряд ли это был он, но какая разница? Оба они фашисты.
Только немец наклонился, чтобы зачерпнуть воду, Хамзет, как лев, кинулся на него, скрутил ему руки, уложил и заткнул рот кляпом. Тот даже не успел пикнуть…
Один за другим приходят воспоминания к солдату. Он вспоминает, как нашел на поле боя разбитый пулемет, починил его, и в следующем бою он их сильно выручил. Перед глазами возникают лица друзей, с которыми он шел на врага…
Но есть один случай, который Хамзет помнит не до конца. Концовку ему уже спустя много лет рассказал его друг Анатолий Голузов.
Это случилось тоже в Ростовской области. Шли тяжелые бои. Земля была охвачена огнем, небо заволокло черным дымом. И вот из этого дыма стал доноситься гул приближающихся самолетов. Показался «мессершмитт», который, поливая огнем все под собой, летел прямо на окоп, в котором находился Голузов. Увидев это, Хамзет побежал к своему командиру, бросился на него и прикрыл его собой. Когда Анатолий понял, что произошло, самолет уже пролетел, а истекающий кровью Хамзет лежал на нем. «Хамзет, брат! Очнись! Ты меня слышишь?» – кричал капитан. Но потерявший сознание боец его не слышал.
Анатолий стремглав бросился наперерез мчавшейся повозке, схватил вожжи и остановил лошадей. Повозочный стал кричать: «Отойди, мне не до тебя. Сейчас нам будет конец!» – «Я сейчас устрою тебе конец, – заорал на него капитан, вытаскивая пистолет, – хочешь один спастись? Если тебе дорога жизнь, сейчас же доставь моего друга в госпиталь! Если с ним что-нибудь случится, тебе не жить…»
В госпитале Капов провалялся долго. Потом – снова на фронт. Но с Голузовым у них фронтовые дороги разминулись…
Война уже подходила к концу, когда в одном из сражений Хамзет снова был ранен и попал в плен. По дороге в концлагерь, куда его с другими пленными везли немцы, Капову удалось бежать. Но, попав к своим, из-за плохого знания русского языка Хамзет не смог внятно объяснить, что с ним произошло, в какой он части служил. С солдатами долго не церемонились, осудили и заключили в тюрьму. Он отсидел свой срок достойно, честно, как и воевал, и вернулся домой, где люди возвращались к мирной жизни. Страна поднималась заново.
Выходивший с победой из тяжелых боев, не утративший благородства и человеческого достоинства в застенках сибирских тюрем, в родном ауле Старо-Кувинске солдат подрастерялся. Все думал, как смотреть в глаза людям с таким клеймом? Как объяснить им, что кто-то не дал себе труда разобраться в твоем деле и тебя осудили без вины? Ему казалась, что он измазан грязью, и не знал, как от нее очиститься. Ему было бы проще снова взять в руки оружие и воевать с врагом – тогда о нем бы заговорили по-другому. Но война уже закончилась. Люди радовались наступившему миру и славили имена героев, принесших Победу. Имя Хамзета среди них не звучало…
Хамзет начал работать в селе трактористом. Чтобы разодранная войной измученная земля начала давать урожай, нужно было отнестись к ней с особой заботой. Хамзету ли это было не знать?
Были периоды, когда он ни днем ни ночью не слезал с трактора, не раз приходилось ему ночевать в поле. И Хамзет работал без устали. Так ему было легче.
Пролетали дни, месяцы, годы. Капов доблестным трудом заставил говорить о себе с самых высоких трибун, но на душе по-прежнему было сумрачно, неспокойно…
Но был, был на свете человек, отчаянно переживавший за Хамзета. В далеком Пскове не находил покоя его боевой командир Анатолий Тимофеевич Голузов, который не знал, что сталось с его другом после того, как он отправил его в госпиталь. Не выдержал командир, стал слать письма во все концы, а одно в газету «Ленинское знамя» КЧАО. «Я слышал, что деревня Большие Скалы, куда отвезли раненого Капова, подвергалась бомбежке. Возможно, Хамзет погиб там», – писал Голузов. Через некоторое время в Псков пришла телеграмма: «Я жив, живу и работаю в Старо-Кувинске. Капов Хамзет».
Вот так нашли друг друга русский офицер и абазинский солдат, которых война сделала братьями…
С того дня они общались постоянно. Во время одной из встреч Хамзет поделился своими переживаниями с Анатолием Тимофеевичем. Очень расстроило командира известие о том, что его любимый боец стал жертвой несправедливости, и он посчитал долгом чести восстановить его доброе имя. Он взялся за серьезную переписку, начиная с Генерального прокурора СССР… Дело Капова было поднято и пересмотрено заново. Правда восторжествовала. Хамзета реабилитировали, вернули все боевые награды…
Однажды, когда Голузов приехал в Старо-Кувинск и они вдоволь наговорились с другом, стали укладываться спать, Хамзет проговорился, что у него в легком до сих пор сидит осколок войны. Наутро по настоянию Анатолия Тимофеевича друзья приехали в Адыге-Хабльскую больницу и сделали рентгеновский снимок. Увидев его, Голузов не смог сдержать эмоций.
– Вы понимаете, это мой осколок? – воскликнул Голузов. – Он был предназначен мне, а его вот уже 45 лет носит мой брат.
Рентгеновский снимок семья Голузовых хранит как самую святую, самую дорогую семейную реликвию.

К. МХЦЕ.
Г. ЧЕКАЛОВ.

P.S. Эта статья, написанная в соавторстве талантливейшим поэтом и журналистом, безвременно ушедшим из жизни Керимом Мхце и не менее известным журналистом Георгием Чекаловым, была опубликована по «горячим следам» в марте 1987 года в газете «Коммунизм алашара». Версию на русском языке в честь 70-летия Великой Победы подготовил Г. Чекалов.