Желание познакомиться ближе с этим скульптором у меня возникло, когда я увидела несколько его работ. Ошеломили импульсивность, внутренняя сила и стремительная порывистость фигур, словно застывших на миг, словно выхваченных из далекой старины, из многовековой чужой, но узнаваемой и притягательной культуры. Творчество мастера навевало ассоциации с деревом – с рвущейся на ветру кроной, но глубоко уходящим корнями в землю. Не сочетаемые, на первый взгляд, полет и «застывшесть», экспрессия и устремленность в небо, юный восторг и тайны веков чувствовались в этих работах.
Так я познакомилась с заслуженным деятелем искусств Дагестана, заслуженным художником КЧР, членом Союза художников России, академиком Академии художеств Казахстана, первым и единственным профессиональным ногайским скульптором и графиком Кошали Зарманбетовым.
Скульптура ворвалась в жизнь Зарманбетова так же стремительно, как стремительны его застывшие работы. Много лет назад в ногайское село приехал учитель Сраждин Батыров. Он показывал ученикам, как в умелых руках камень становится таким же послушным, как глина.

Желание познакомиться ближе с этим скульптором у меня возникло, когда я увидела несколько его работ. Ошеломили импульсивность, внутренняя сила и стремительная порывистость фигур, словно застывших на миг, словно выхваченных из далекой старины, из многовековой чужой, но узнаваемой и притягательной культуры. Творчество мастера навевало ассоциации с деревом – с рвущейся на ветру кроной, но глубоко уходящим корнями в землю. Не сочетаемые, на первый взгляд, полет и «застывшесть», экспрессия и устремленность в небо, юный восторг и тайны веков чувствовались в этих работах.
Так я познакомилась с заслуженным деятелем искусств Дагестана, заслуженным художником КЧР, членом Союза художников России, академиком Академии художеств Казахстана, первым и единственным профессиональным ногайским скульптором и графиком Кошали Зарманбетовым.
Скульптура ворвалась в жизнь Зарманбетова так же стремительно, как стремительны его застывшие работы. Много лет назад в ногайское село приехал учитель Сраждин Батыров. Он показывал ученикам, как в умелых руках камень становится таким же послушным, как глина. Тогда и начал маленький Кошали лепить свои первые фигурки, тогда и начал таскать тяжелые, по восемь килограммов, камни из одного села в другое, чтобы показать свои работы учителю.
По окончании школы Кошали поступил на отделение скульптуры Ленинградского художественного училища имени Серова. Выставляться Зарманбетов начал еще студентом 2 курса. Его дипломная работа по ногайскому эпосу «Янбике», посвященная героине ногайского героического дастана-сказания, как одна из лучших работ студентов художественных вузов СССР, завоевала бронзовую медаль Академии художеств.
После училища Кошали поступил на отделение монументальной скульптуры высшего художественно-промышленного училища имени Веры Мухиной. В училище Кошали называли «композитором». Находиться в состоянии постоянного сочинительства, придумывания для Зарманбетова было так же органично, как для воды – текучесть, он даже не успевал следовать за потоком своих мыслей и образов.
В 1993 году однокурсник Зарманбетова из Караганды решил сделать памятник казахскому акыну Бухара Жырау и предложил Кошали участвовать в этом проекте. За две недели скульпторы слепили почти семиметровый памятник, который сейчас высится у здания вокзала в Караганде.
Зарманбетова часто приглашают проводить свои выставки в Казахстане, и он с удовольствием едет, потому что любое творческое общение носит взаимообогащающий характер – по закону сообщающихся сосудов. Да и по всему Северному Кавказу у него было около десяти персональных выставок, каждая из которых имела свою тематику, свое направление. Но все его работы объединены одной мыслью, одной темой – ногайским эпосом. Приобщение к незапамятной мудрости и знаниям предков, вековой степной культуре и традициям ногайцев – воинов и кочевников, собственно, и есть те истоки, которые питают талант и вдохновение художника.
Недаром один из циклов Кошали Тангатаровича называется «Из прошлого в настоящее». Он основан на ногайской мифологии, на эпических сказаниях «Сорок богатырей» и «Эдиге». К слову, скульптура Эдиге, правителя Ногайской Орды, – результат долгих исканий Кошали. Дело в том, что заметок о внешности и характере Эдиге очень мало, а портретов и вовсе не осталось. Чтобы создать этот образ, Зарманбетову пришлось изучить множество исторических книг, вплоть до истории костюма XIV-XV веков. Скульптору не просто удалось изобразить своего героя. Он запечатлел такой импульс, такую динамику и экспрессию, что люди, животные и орнаментальные фрагменты сливались в одно целое, в единый рельефный ансамбль.
Надо отметить, что эта работа Зарманбетова выполнена из пластилина. Этот материал привлекает художника своей пластичностью и тем, что позволяет менять форму, а вместе с ней – и содержание фигуры. Правда, пластилин не прочен, но мастер знает, как обращаться с ним и как хранить свои скульптуры. Он кладет бронзу поверх пластилина, отчего скульптура обретает более материализованную форму.
Конечно, он работает со всеми материалами. Для одной скульптуры требуется металл, другая просится в бронзу, третьей нужен камень… Но Зарманбетову все же ближе глина и камень – то есть то, что окружало жизнь его предков, жизнь, которую он возрождает в скульптуре.
Но и графика Зарманбетова не менее значительна. В ее основе лежит орнамент. Кошали долгое время изучал орнамент, пока не пришел к выводу: любые национальные рисунки и узоры – это не просто сочетание символов и родовых знаков, это философия, криптограмма национальной истории.
В графике ему важен не повтор элементов, а композиция, которая каждый раз разная по трактовке. Графика карандашом на белой бумаге иногда звучит более сильно, чем если бы работа была выполнена из другого материала. В этом есть своя чистота и легкость. В черно-белом орнаменте Кошали Зарманбетова цвета не противостоят, а дополняют друг друга, они, пронизывая друг друга, перекликаются с космосом и символизируют бесконечность мироздания. Его орнаментальную графику можно назвать «ковриком истории». В его орнаментах – история и мифология не только Золотой Орды, но и общетюркская, а где-то и общечеловеческая. Графика Зарманбетова настолько образна, что многие его работы стали иллюстрациями к научным и литературным текстам ногайских авторов.
Слова первого учителя Сраждина Батырова «Работай, выживай, дерзай» навсегда остались в сердце, жизни и творчестве Кошали. Так он и живет – дерзая и творя, воплощая историю в камень и глину. Генная память и мудрый крылатый талант подсказывают художнику, как достойно пронести прошлое в будущее. Черпая силу и вдохновение из своих вековых истоков, Кошали Зарманбетов вновь и вновь устремляется к мировому искусству, к горизонтам всемирного масштаба.