Радоница. Этот день, следующий за Светлой пасхальной неделей, негласно предписывает нам, христианам, радоваться рождению умерших близких людей в иную, вечную жизнь. Расставание с ними временное, доказательство тому – воскресение Иисуса Христа, поправшего смерть своей смертью.
Жительница Черкесска Акулина Пучкина рассказала, что в тридцатые-сороковые годы кладбище посещали в Пасху. Жизнь вынудила — в церковь ходить боялись, можно было лишиться работы и партийного билета. А так, придраться было не к чему, ведь люди приходили с тяпками, чтобы убрать могилы и навести порядок на прилегающих территориях, правда, под полой у каждого скрывались куличи и крашеные яйца. Поработав, потихоньку поминали близких людей, закусывали и, как водится, принимали «на грудь» по «сто грамм». После смерти Сталина наступило послабление. Первыми им воспользовались пенсионеры со стажем, которым терять было нечего. Именно они заполняли Покровскую церковь во время желанного празднования Пасхи и первыми передвинули посещение кладбища на послепасхальный срок.
В шестидесятые годы паломничество на кладбище совершалось раз в год, в первое воскресенье после Пасхи (при шестидневной рабочей неделе это был единственно приемлемый вариант). Попытки областной власти противостоять ему были робкими и вялыми — справиться с многочасовым стихийным потоком горожан не представлялось возможным. В конце концов противоборство сошло «на нет», и в восьмидесятых годах даже был организован бесплатный автобусный маршрут «Комсомолец-кладбище». Среди желающих проведать покинувших белый свет родственников были верующие и неверующие, поэтому назвать это явление в Карачаево-Черкесии чисто христианским нельзя.

Радоница. Этот день, следующий за Светлой пасхальной неделей, негласно предписывает нам, христианам, радоваться рождению умерших близких людей в иную, вечную жизнь. Расставание с ними временное, доказательство тому – воскресение Иисуса Христа, поправшего смерть своей смертью.
Жительница Черкесска Акулина Пучкина рассказала, что в тридцатые-сороковые годы кладбище посещали в Пасху. Жизнь вынудила — в церковь ходить боялись, можно было лишиться работы и партийного билета. А так, придраться было не к чему, ведь люди приходили с тяпками, чтобы убрать могилы и навести порядок на прилегающих территориях, правда, под полой у каждого скрывались куличи и крашеные яйца. Поработав, потихоньку поминали близких людей, закусывали и, как водится, принимали «на грудь» по «сто грамм». После смерти Сталина наступило послабление. Первыми им воспользовались пенсионеры со стажем, которым терять было нечего. Именно они заполняли Покровскую церковь во время желанного празднования Пасхи и первыми передвинули посещение кладбища на послепасхальный срок.
В шестидесятые годы паломничество на кладбище совершалось раз в год, в первое воскресенье после Пасхи (при шестидневной рабочей неделе это был единственно приемлемый вариант). Попытки областной власти противостоять ему были робкими и вялыми — справиться с многочасовым стихийным потоком горожан не представлялось возможным. В конце концов противоборство сошло «на нет», и в восьмидесятых годах даже был организован бесплатный автобусный маршрут «Комсомолец-кладбище». Среди желающих проведать покинувших белый свет родственников были верующие и неверующие, поэтому назвать это явление в Карачаево-Черкесии чисто христианским нельзя.
В 90-х годах пошел разброд мнений. Одни переориентировались на понедельник, считая, что это по-церковному, другие – атеисты и работающий народ – остались верны воскресной привычке. Наконец, лет двадцать назад священники толково разъяснили пастве, что есть такой день, вторник, девятый после Пасхи, под названием Радоница, специально предназначенный православной церковью для поминовения. Пасха — ликование. Радоница от слова радость — праздник, сотканный из грусти и любви к усопшим.
И теперь никто уже не поминает усопших в Пасху, однако на кладбище почти все по-прежнему ходят с полными продуктовыми сумками, искренне веря, что души предков, родственников и друзей, пребывавших у нас в гостях, нужно провожать с щедростью и радушием. Но правильно ли это?
– Усопший не просит о трапезах на могиле, ему не поможет ни величие памятника, ни роскошь цветов, – говорит ключарь Свято-Никольского собора г. Черкесска протоиерей Сергий  Кузнецов. – Однако если живущий человек считает, что это благоприятствует его молитве об усопшем, свидетельствует его любовь — ради Бога! Во время свершения чина погребения священник передает от лица усопшего лишь одну просьбу: непрестанно молиться о нем Христу-Богу.
В день Радоницы мы молимся об упокоении всех ушедших в мир иной: о тех, с кем общались, об учителях, о наставниках, соседях, друзьях, родственниках, о ком слышали, об авторах мудрых книг… В этот день мы приветствуем их всех пасхальным приветствием, горячо надеясь, что Господь, милостью Своей, простит им грехи вольные или невольные.
С особым усердием молимся мы в нашем храме за младенцев с надеждой, что они – ангелы – помолятся о нас, вспоминающих их.
Среди людей, которых мы поминаем, есть и угодившие Богу, есть и те, кто пребывает в мучениях. Церковь знает, что можно вымолить и грешников. Наша молитва приближает их к обители Небесной.
– В Радоницу редко встретишь на кладбище плачущих людей, многие шутят, выпивают, угощают друг друга яствами…
– Поминание на могиле близкого человека – не поглощение еды, не употребление горячительных напитков. Это, скорее, языческая тризна. «Сарафанное» радио известило, что батюшка запрещает есть на кладбище. Не совсем так, проголодавшийся пусть поест. Но печально, когда еду считают поминанием мертвого. На могиле надо молиться, трудиться, а не смеяться. Вот мы с вами только что молились, стоя не пять, не десять минут, произнося вслух каждое имя. Это, конечно, не просто, это был труд. Еду можно также считать формой милостыни неимущим с просьбой о молитве. Тогда всё, принесённое на кладбище, необходимо подать нуждающимся, а не есть самим, порой, утрачивая чувство меры.
В одной маленькой казачьей станице я столкнулся с хорошим обычаем. В Радоницу приглашают священников, они полностью обходят кладбище, совершают молитвы, потом вместе с прихожанами выходят за ограду, располагаются на поляне под сенью деревьев и садятся за праздничную пасхальную трапезу. Рядом играют дети.
– В народе традиционно считают, что в послепасхальную неделю умершие гостят у нас, покидая землю в Радоницу.
– По словам святителя Иоанна Златоуста, это «басни пьяных старух». Человеку умершему невозможно попасть к нам, так же, как нам – в утробу матери. Покинув наш мир, усопшие пребывают уже у Бога. Но они слышат наши молитвы и радуются, когда мы приходим на кладбище, значит, помним о них и любим.
– После посиделок на могилах оставляется угощение для приобщения к празднику умерших родственников…
– Это однозначно пережиток язычества, суеверная реакция народа на преследование церкви в советское время. Повторяю, мы в силах помочь душам усопших только молитвой.
– Как быть с поминанием погибших во время Великой Отечественной войны, чьи места вечного покоя находятся далеко от нашей республики? Кроме того, у нас немало переселенцев, оставивших по разным причинам родные могилы. Не у всех есть возможность посещать их…
– Конечно, сердце умягчается на могиле, нам становится легче, когда есть возможность поклониться тому месту, где лежит прах. Но следует знать – если по местам упокоения близких путешествуют из сентиментальности, вместо этого лучше усердствовать в церкви, молясь о них.
Хочу обратить внимание, если молитву за вашего усопшего отца или бабушку, например, разделил человек, которого до этого вы знать не знали и в глаза не видели, будьте благодарными, сделайте ему посильный подарок. Или хотя бы помолитесь о нём.
– Как вы относитесь к практике массовой заготовки погребальных ям на кладбище? Действует угнетающе. Люди расстраиваются…
– Нормально отношусь. Мне лично все равно, положат меня в заранее заготовленную яму или в свежевырытую — лишь бы молились. С христианской точки зрения, это очень полезно – смотришь на пустую могилу и думаешь: «Готовься, какая-то из них может стать моей. Спеши исправлять грехи, будь милосердным». А расстраиваться нужно не из-за этого, а из-за незнания заповедей Божьих…
В Радоницу я посетила три кладбища. Недействующее, пронизанное трелями птиц, всё в зелени, густых зарослях кустарников и в раскидистых кронах деревьев, напоминает парк. Умиротворение и печаль, охватившие меня, породили мысли о бренности. Люди, погребенные здесь, давно превратились в прошлое. Их потомки сюда почти не ходят, но — удивительное дело, на сером бетоне мемориала раненым бойцам, скончавшимся в госпитале в годы Великой Отечественной войны, ярким пятнышком выделялся скромный букетик цветов. Их, безымянных наших освободителей, помнят…
На Нижнем кладбище, на мой субъективный взгляд, поругано святое — место, предназначенное для захоронения наших прославленных земляков, занято «денежными мешками», поговаривают, за крупные суммы.
Смерть всех сравнивает. На Верхнем кладбище, похоже, некоторые жители Черкесска пытаются опровергнуть эту истину. Оформление могил их родственников роскошно и вычурно, но, увы, размах и высший уровень работают только на чванство живых. А в общем, мистическая кладбищенская архитектура красива и трогательна до слез. На одном из памятников – изображение девушки во весь рост и надпись: «Стою, смотрю на вас, как жаль, что каменная я!».
Последнее место пристанища людей имеет свою особенность – моду на памятники. По их форме безошибочно определяются год захоронения и духовные ориентиры времени. Звезды и конусы заменены теперь крестами — православными и католическими. Но вот хамство, присущее иным горожанам, по-видимому, неискоренимо. Жалоб предостаточно: то чужую могилу осквернят или превратят в мусоросборник, то повернут на нее водоотвод или, того хуже, «заселят» своим умершим родственником.
Мир быстротечен. И, увы, никому не избежать горечи потерь близких людей. И если не она, что в первую очередь способно заставить нас ценить и беречь родителей, супругов, детей, друзей и коллег? Ценить, пока они рядом. Пока живые…
Бэлла БАГДАСАРОВА.