Между Хабезом и Зеюко есть ельник – чудесное место для отдыха жителей окрестных аулов и школьных экскурсий. Сейчас уже забылось, кто окрестил его Баловским лесом, но название прижилось, потому что посажен он был благодаря стараниям и усилиям председателя Хабезского райисполкома Анатолия Шахимовича Балова. Зимой здесь сказочно красиво: провисающие под тяжестью снега еловые лапы образуют шалаши, где запросто могут укрыться от ветра по нескольку человек. Летом под их сенью – спасение от жары. Зеленая хвоя, запах смолы и перезвон птиц успокаивают… Лес памяти Анатолия Шахимовича Балова… По сути – главный его подарок землякам.
В 1986 году в одном из интервью для радиопрограммы «Молодость» я спросила Анатолия Шахимовича, что непозволительно человеку. Он ответил коротко: «Исчезнуть бесследно с лица земли». Теперь, после его ухода из жизни, стало ясно: это были не просто слова – убеждение.
Он умел находить душевные слова, умел жалеть, умел и обоснованно требовать. «Спорить с таким начальником было просто неудобно, золотой был человек», – сказала одна из бывших его подчиненных. До конца дней своих он, чем мог, помогал людям.

Между Хабезом и Зеюко есть ельник – чудесное место для отдыха жителей окрестных аулов и школьных экскурсий. Сейчас уже забылось, кто окрестил его Баловским лесом, но название прижилось, потому что посажен он был благодаря стараниям и усилиям председателя Хабезского райисполкома Анатолия Шахимовича Балова. Зимой здесь сказочно красиво: провисающие под тяжестью снега еловые лапы образуют шалаши, где запросто могут укрыться от ветра по нескольку человек. Летом под их сенью – спасение от жары. Зеленая хвоя, запах смолы и перезвон птиц успокаивают… Лес памяти Анатолия Шахимовича Балова… По сути – главный его подарок землякам.
В 1986 году в одном из интервью для радиопрограммы «Молодость» я спросила Анатолия Шахимовича, что непозволительно человеку. Он ответил коротко: «Исчезнуть бесследно с лица земли». Теперь, после его ухода из жизни, стало ясно: это были не просто слова – убеждение.
Он умел находить душевные слова, умел жалеть, умел и обоснованно требовать. «Спорить с таким начальником было просто неудобно, золотой был человек», – сказала одна из бывших его подчиненных. До конца дней своих он, чем мог, помогал людям.
К сожалению, таким качеством его характера пользовались не всегда добросовестно. «Натура наша такая, – объяснила заслуженный ученый КЧР Алла Хамзатовна Ерижева, – зафиксированная еще в сказке Пушкина «О рыбаке и рыбке». Окружение буквально «забрасывало» его своими проблемами, и, что интересно, если по каким-то причинам их не устраивало его решение, следовало «заспинное» злословие. Он знал об этом – земля слухами полнится, расстраивался, конечно, но все равно, не умея отказывать, продолжал откликаться на чужие беды, хотя не успевал отходить от своих».
Недаром говорят: «Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу». Три близких человека Балова – жена, младшая и старшая дочери – буквально таяли на глазах. Тяжело болели мать Гошенаго и сестра Нина. Ради них он делал все, что мог, но, как ни старался, победить их недуги не сумел. Когда умерла любимая дочь Ира, он, припав к плечу двоюродной сестры и отключившись от мира, повторял и повторял одно и то же: «Люба, Ирку хороним. Я, наверное, чем-то не угодил Аллаху».
Впрочем, рок преследовал его семью всегда. Отца, главного прокурора Черкесии, довела до трагической черты оголенная совесть. Репрессированные простые люди, считал он, даже не понимают, за что идут под трибунал или отбывают срок в лагерях. Бессилие перед таким беспределом привело к нервному срыву. Возвратившись однажды с работы, он надел парадный мундир, приголубил близких, затем якобы отправился спать и… застрелился. Хочется верить, что там, на небесах, его душу, наконец, успокоил благой вестью сын – то страшное время кануло в вечность.
Заместитель директора Абазинского театра Вера Тлюпова рассказала, со слов жительницы города Черкесска Анны Ивановны Труфановой, сентиментальную историю о его человечности и участии в судьбах обычных людей. Пенсионерка, подрабатывавшая дворником, не привыкшая к знакам внимания, тем более со стороны высокопоставленного лица – министра социальной защиты населения республики, оповестила всех своих соседей о том, как отнесся к ней Анатолий Шахимович, когда в поисках правды она попала к нему на прием. Много ли надо человеку? Вся улица удивлялась тому, что, не чванясь должностью, он вышел ей навстречу из-за стола. Выслушав жалобу, позвонил куда-то и заверил: ваша проблема будет решена незамедлительно, виновница проволочек будет наказана. И неожиданно спросил: «Почему вы одеты как нищенка?» Женщина прослезилась: на шее сидит великовозрастный сын, нигде не работает. То, что случилось потом, Анна Ивановна считала чудом. Через несколько дней министр нагрянул к ним домой, в руках… палка! Куда делась его благожелательность! «Встань, негодяй, старший вошел, – приказал он ее сыну, – и выслушай меня внимательно. Если завтра не устроишься на работу, я изувечу тебя своими руками, а затем посажу в тюрьму, найдется за что. И попробуй только еще раз обидеть мать, я буду следить за тобой!» Тот, приняв угрозу на веру, быстренько оформился дальнобойщиком, постепенно вошел в колею и даже женился.
Нет уже на свете Анны Ивановны, а доброе дело Балова имеет продолжение: ее сын Алексей стал примерным семьянином, вырастил двух детей. Вообще, забота о доверившихся Анатолию Шахимовичу людях, по словам пенсионера Армена Авакяна, была второй натурой Балова.
Помогая нуждающимся в жилье получить квартиру, о расширении собственной он попросил письменно лишь один раз, сославшись на тесноту – на 57 квадратных метрах жилья проживали восемь человек, да и то не получил, как говорится, ни ответа, ни привета. Дочь Марина заработала квартиру собственным трудом, что, согласитесь, совсем не характерно для чад высоких руководителей.
«В молодости он дружил с бунтарем-журналистом Владимиром Пановым, – вспоминает Любовь Адельмиркановна Ордокова. – Толина мама, моя тетя, очень любила меня, девочкой я часто гостила у них, в Черкесске, в старом купеческом доме возле торгового комплекса «Россия» (он цел до сих пор). Толя – в постели, больной. Поздний вечер. Вдруг стук в окно. Толя: «Это точно Панов. Открой окно». Выглянула: действительно, стоит седой парень. «Дай, – сказал, – стул, подставлю, чтобы быстро запрыгнуть в комнату!» Я удивилась: «Почему не через дверь?» – «Так надо, меня не должны видеть», – прошептал он таинственно. Толя, как ни в чем не бывало, предложил ему чай. Озорные были ребята. Идей – целый воз, энергии и юмора хватило бы на десятерых человек. Они любили шутить».
В бытность председателем Карачаево-Черкесского республиканского совета ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов он не только занимался социальными вопросами пожилых людей, но и проводил воспитательную работу среди молодежи и школьников, сотрудничал с отделом по делам несовершеннолетних Отдела МВД России по городу Черкесску. Находил время и для бесед с нерадивыми родителями, записывал в кружки «трудных» подростков. Рассказывают, прогуливался он как-то по проспекту Ленина с участником Великой Отечественной войны. «Хороши завтраки натощак, а не пора ли нам повечерять?» – предложил ему ветеран. Согласившись, Балов зашел в гости. Посидели в зале, поужинали, обсудили житье-бытье, а через неделю в дом ветерана нагрянули плотники. В два счета бесплатно утеплили и застеклили лоджию и балкон. Оказалось, постарался Балов: почувствовав сквозняк, тактично промолчал, но описал ситуацию предпринимателю Павлу Манкаеву, который, откликнувшись, послал к ветерану рабочих и строительный материал.
В 2002 году на территории нашей республики была образована Комиссия по вопросам помилования – консультативный орган по предварительному рассмотрению ходатайств о помиловании осужденных, отбывающих наказание в учреждениях уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции РФ, находящихся на территории КЧР, а также лиц, отбывающих назначенное судом наказание и имеющих неснятую судимость. Членами комиссии стали уважаемые люди республики, в том числе и Анатолий Шахимович, чьи сострадательность и милосердие успели стать притчей во языцех. Результат их кропотливой работы на общественных началах отражался в заключении в адрес руководителя региона о целесообразности применения акта помилования в отношении осужденного…
Земной путь Анатолия Шахимовича окончился в этом году октябрьской ночью. Погода была хорошей, небо – в звездах. По поверью, такой небесный «ландшафт» сулит покойному место в раю.
Это, конечно, утешает…
Жаль только, что ушел он несколько разочарованным. «Больно понимать в моем возрасте, – признался он Любови Адельмиркановне, – что иногда любил не тех, кого надо было, и дружил не с теми, с кем надо было».

НАША СПРАВКА:
ВЫПИСКА ИЗ КНИГИ «ИЗВЕСТНЬIЕ ЛЮДИ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ. КРАТКИЙ БИОГРАФИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ»: «БАЛОВ Анатолий Шахимович, государственный деятель, министр социальной защиты населения КЧР (Карачаево-Черкесского областного управления социального обеспечения) с 1983 г. Род. в 1939 г. (г. Черкесск). Образование получил на историческом факультете Ставропольского гocударственного пединститута (окончил в 1962), в Высшей партийной школе при ЦК КПСС (1976-78). Работал в Черкесском музыкальном училище, с 1962 г. заведующий Черкесским городским отделом культуры, с 1965 г. начальник Карачаево-Черкесского облуправления культуры, с 1975 г. председатель Хабезского райисполкома. Кавалер ордена «Знак Почета», награжден медалью «За освоение целинных и залежных земель», ленинской юбилейной медалью (1970), грамотами Президиума·Верховного Совета РСФСР».
Список наград можно продолжить: орден Дружбы народов, медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», медаль «Ветеран труда», медали «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», «55 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», юбилейная медаль «Маршал Советского Союза Жуков», звание заслуженного работника социальной защиты населения Карачаево-Черкесской Республики, многочисленные грамоты ЦК ВЛКСМ, Министерства культуры СССР, Ставропольского крайкома партии и Карачаево-Черкесского обкома КПСС.