Источник — Фото автора

Продолжение. Начало ч 1, ч 2, ч 3, ч 4, ч 5, ч 6, ч 7, ч 8.

Провинция Лимон

Карибское побережье менее популярно в глазах вояжёров. Одни говорят о разгуле негритянского криминала, другие – о преступности на почве наркотрафика, третьи – о незначительности природного потенциала по сравнению с остальной частью страны. Но я-то приехала в страну и ради Карибского моря!

Поэтому после Ареналя направилась туда – вовсе не из желания пощекотать нервы бытовым криминалом, или стать свидетельницей – или жертвой наркодилеров, стреляющих друг в друга из кармана. Однако заехала в Сарапики́ – другой национальный парк, перепутав по незнанию два городка с одинаковым названием: Пуэрто-Бьехо, что значит Старый порт. Оба городка различаются по местности: один находится в национальном парке Сарапики́, а другой – в заповеднике Таляманка на Карибском побережье. Оба Пуэрто-Бьехо когда-то были крупными портами, в Сарапики́ – речным, а в Таляманка – морским.

Лет двести назад по реке Сарапики́ гружённые колониальным товаром плыли к морю лодки, а оттуда кофе, какао, табак, сахарный тростник расходились по всему свету. По сей день крестьяне выращивают здесь фрукты и всё вышеперечисленное, поэтому каждый клочок земли на территориях, не объявленных заповедными, превращён в плантации. С появлением порта Лимон на Карибском побережье Пуэрто-Бьехо в Сарапики́ потерял было свою значимость и обрёл новую жизнь, когда вместе с провозглашением его национальным парком здесь появились виды туристического спорта – рафтинг и каякинг по горным рекам.

Рафтинг я уже кушала, поэтому заинтересовалась не развлекательными, а бытовыми аспектами страны. В Коста-Рике меня впечатлили небольшие haciendas* среди раскинувшихся зелёных лугов, на которых паслись белые лошади и горбатые коровы со сбившимися набок жирными загривками и лопуховидными висячими ушами, низко приделанными к голове. Эти коровы, завезённые из Индии, называются брахманские. До нашествия конкистадоров индейцы не знали, что такое корова. И лошадь не видели.

Кровь предков-скотоводов заиграла во мне при виде упитанных бурёнок с огромным выменем. Тикосы охотно сообщали, сколько молока даёт одна корова, сколько может стоить ранчо, и даже обещали помочь в приобретении такового, если что. Было заманчиво.

Скульптурные горные кряжи вдоль восточного побережья перемежалась с неистово-пышной сельвой, извилистые речные русла – одинокими ранчо и плантациями кофе, сахарного тростника, риса и бескрайними банановыми полями. Километры – а плантации, очерченные Кордильерами на горизонте, все не кончались, тянулись по обеим сторонам дороги. Не эта ли знаменитая банановая страна Брибри – по имени индейцев племени бри-бри? Потом, когда я видела в магазинах Дании, Норвегии, Франции, Швеции жёлтые серповидные плоды с овальной этикеткой и синими буквами Costa-Rica, перед глазами вставали неоглядные банановые заросли с привязанными к стволам синими пластиковыми мешками, в которые были заточены несозревшие гроздья – чтобы не поели животные и не повредили насекомые.

Вдоль дороги часто встречались чистенькие кукольные домики европейского типа с надписями на немецком, французском, итальянском языках – отели, ресторанчики, кондитерские. Их держали влюблённые в Коста-Рику европейцы. Сотни тысяч туристов со всего мира ежегодно приезжают в Коста-Рику, и сотни остаются здесь навсегда. Я раз заказала в немецком ресторане мясо в горшочке под корочкой сыра. У мяса был забытый вкус мяса, у сыра – вкус сыра. В Америке понять, что ешь мясо, можно только по волокнам, застрявшим в зубах.

Ближе к порту Лимон банановые долины перешли в кокосовые заросли, а уютные карибские ранчо с кружевной деревянной архитектурой сменили замусоренные дороги, тёмные одноэтажные строения, зарешечённые до крыши, развалюхи с выбитыми стёклами и уродливые некрашеные дома на сваях среди грязных зачумлённых дворов с вывернутыми воротами. Хибары на многоногих сваях с подогнутыми коленями, казалось, готовы были зашагать, только бы выбраться из этой помойной местности.

Таким мне открылся Лимон – далеко не безопасный и не чистый город рыбаков и моряков, карибских негров, пестроты на чёрном фоне и музыки регги на каждом шагу – и оттолкнул сразу. Он был давно и прочно грязен, грозен, болен и угрожающе спокоен. Какое-то несвежее дыхание разложения, тревожная неустойчивость тишины и эвентуальность опасности были почти овеществлены.

Я там больше часа не выдержала. Этот город – не для туристов.

Продолжение.

*Hacienda (исп.) – поместье, фазенда.