Продолжение. Начало ч 1, ч 2, ч 3, ч 4, ч 5, ч 6, ч 7, ч 8, ч 9, ч 10, ч 11, ч 12, ч 13, ч 14.

Последний день

Следующее утро в Кауите ознаменовалось дождём – не зря всю ночь погромыхивало. Шёл он недолго, вертикальный, обильный, плотный – сплошная стена воды, без частотности и музыкальности наших дождевых струй. Начался он неожиданно, и так же внезапно прекратился, как будто на небе перекрыли шланг.

Дождь я пережидала в магазине, который держали китайцы. Эти китайцы в любой точке мира уже начинали раздражать – маленькие, непроницаемые, жестковатые, с прищуром сквозь собеседника, с медной степной кровью.

После дождя пошла в парк Кауита, объявленный национальным достоянием Коста-Рики. В пакет туристических откровений, щедро предоставляемый природой парка, включены сотни видов флоры и фауны. А в прибрежных водах, говорят, покоятся два затонувших корабля. Должно быть, пиратов Карибского моря. Ну, не романтика ли?

Парк тянулся на километры, береговая тропинка то и дело выводила на красивейшие пляжи то с белым, то с золотистым песком. По тропинкам ходили предупредительные смотрители, везде стояли указатели, и все было удобно и безопасно. К слову, в некоторых национальных парках количество людей лимитировано, чтобы уменьшить вред, наносимый лесу туристами.

И вот, побродив часа четыре с регулярным заходом в воду постоянно проглядывающих из пальмовых зарослей голубых заливов, я дошла до какой-то медленной реки, мутной жижей вползающей в прозрачное море. На почти стоячей воде почти стояли моторные лодки, остроносые каноэ и водоходные посудины никому не известной конструкции. Негр, чёрный и блестящий, как антрацит, стоя качался на одной из них. Немолодая пара рядом о чем-то совещалась. Увидев меня, негр осклабился – белая известковая полоска пересекла его лицо, и замахал рукой. Я подошла. Негр предлагал двухчасовую прогулку по мангровой реке с перспективой рандеву с крокодилами, и для комплектации четырёхместной лодки и таксы не хватало одного человека.

Мангровые деревья почти лежали на воде, их диковинные корни наполовину уходили под воду и нависали над водой. А я-то думала, это стволы. Деревья так плотно охватили почти стоячую реку с двух сторон, что она казалась болотом. В мутной воде бутылочного цвета – крокодиловом раю – среди переплетённых корней проносились какие-то рыбки, по обочинам реки одноного замерли цапли, а над головой цвиркали и лёгкой ускользающей тенью ложились на воду какие-то птицы. Здесь тоже была своя жизнь.

Но за две недели план по впечатлениям был перевыполнен, и новые хиты природы уже не могли выбить былой выплеск восторгов. Даже крокодилы не смогли бы реанимировать меня, вдруг впавшую в летаргию. Я столько увидела за эти две недели, что поняла – я не видела ничего.

Поэтому улетала из страны всё с тем же чувством – восторга, усталости и разочарования. Сколько надо увидеть в этой маленькой стране, чтобы узнать её чуть больше? Открытые, манящие, безграничные и все равно непознаваемые чудеса природы? Доброжелательных беспечальных тикосов, довольствующихся парой джинсов, старым велосипедом и маленьким домиком и при этом слывущих самой счастливой нацией мира?

Они – счастливы, потому что они несут в себе ген счастья, заключающийся в нехитрой формуле: жить так, как надо жить – довольствуясь и будучи довольным тем, что есть.

– Пура вида! – обыденно жизнерадостно прощается со мной таксист. Он сам не понимает, что говорит.

Но я-то знаю! Кажется, душа моя отлетает вместе с выдохом:

– Воистину – Vida…