Впервые в жизни Антон Дёмин взял в руки фотоаппарат, когда ему было всего тринадцать лет. Тогда в небольшой провинциальный городок, где он жил, приехал отставной капитан Михаил Иванович Жаров – полный и очень подвижный человек, который всегда носил с собой подвешенный на тонком ремешке «ФЭД» и фотографировал всё, что могло происходить, находиться или строиться в маленьком районном центре, вдали от железных дорог, в лесной глуши русского Севера. Он никогда не просил денег за фотокарточки, щедро раздавал их знакомым и соседям и очень любил снимать детей, особенно мальчишек с их уличными забавами и дворовыми играми. Иногда снимки дяди Миши (так чаще всего называли теперь Михаила Ивановича) появлялись в районной газете, выходившей всего дважды в неделю, и тогда жители городка радовались, узнавая на них себя, и сохраняли газетные листки как дорогую семейную реликвию.

Дядя Миша жил в том же доме, что и Антон. Когда он появлялся во дворе со своим неразлучным ФЭДом и садился на свою любимую скамейку под липой, Антон тихо подсаживался к нему и украдкой рассматривал фотоаппарат. Эта поблескивающая никелем и чёрной краской коробочка казалась ему маленьким живым существом, которое внимательно вглядывается в окружающий мир синеватым глазом, ждёт подходящего момента, чтобы прыгнуть в руки фотографа и, громко щёлкнув, навсегда запечатлеть какую-нибудь картинку окружающей жизни. По утрам в выходные дни Антон поджидал дядю Мишу во дворе, и когда тот выходил из дома с большой кожаной сумкой, наполненной всяческими металлическими и пластмассовыми хитростями, двигался за ним, как привязанный, совершенно забывая обо всём на свете. Скоро дядя Миша стал доверять ему устанавливать треножник, подносить различные принадлежности, прятать отснятые плёнки. Они окончательно подружились, когда однажды Антон, быстро скинув с себя куртку, укрыл фотосумку от внезапно налетевшего летнего ливня…

С этого дня дядя Миша всерьёз стал обучать мальчишку ремеслу фотографа, и Антон часами пропадал в его домашней лаборатории. Он уже знал, как образуется фотоизображение, но для него так и остались волшебными те минуты, когда под красным светом на чистом листке бумаги, опущенном в кювету, сначала проступали мелкие и самые тёмные детали снимка, какие-то пятнышки, чёрточки, потом всё более и более отчётливо проявлялась картинка, со всеми светотенями и полутонами, всеми тончайшими подробностями, которые приходили откуда-то из глубины эмульсии задуманным воплощением отснятого сюжета.

Стены квартиры Жарова были увешаны и оклеены сотнями снимков разных лет, и их можно было рассматривать часами, но Антону больше всего нравилась фотография белой морской чайки, освещённой низким солнцем, которая зависла над тёмной, почти маслянистой поверхностью воды, едва оставив на ней лёгкий всплеск. Антону казалось, что сделать такой снимок почти невозможно, что это – предел мастерства, та грань, переступить за которую дано далеко не каждому. Как-то он сказал об этом своему учителю, но тот только засмеялся и добродушно ответил:

– Брось, Антон, это просто удача! У тебя таких удач будут десятки, это дело времени и опыта.

Через три года, к десятому классу, Антон Дёмин уже считался лучшим в школе фотографом, однако после окончания школы он поступил в электротехнический институт, на факультет, весьма далёкий от фотографии. Дядя Миша сначала было расстроился, но потом решил, что надёжная профессия нужнее, а если в его ученике всё-таки есть искра Божия от художника, она всё равно никуда не исчезнет, а найдёт со временем выход. В тот вечер, когда Антон уже собирался в дорогу, Михаил Иванович пришёл к нему домой попрощаться и достал знакомый до каждой царапинки футляр из тёмно-коричневой кожи с потёртым ремешком:

– Вот, Антон, это тебе от меня – на память. Не за тем, чтобы ты меня не позабыл, а чтобы науку мою помнил, она в жизни всё равно пригодится. Ты это дело не бросай, глаз у тебя хороший, снимай друзей, учёбу, девчат – будет потом что посмотреть. Глядишь, и меня вспомнишь добром!

Учёба в институте давалась Дёмину нелегко, за студенческими заботами он скоро охладел к своему юношескому увлечению и доставал «ФЭД» только во время каникул или выездов за город. И когда подарок дяди Миши снова оказывался в его руках, какая-то смутная тоска заполняла его душу, а память возвращала в родной городок, затерявшийся среди бескрайних лесов, в комнату, где на стене висела фотография белоснежной морской чайки, расправившей свои крылья над тёмной водой…

Продолжение.