Иной человек проживает свою жизнь, никак не проявляя себя, а у другого, когда он дорвется до труда свободного, творческого, открываются все тайные задвижки, сдерживающие его энергию. А если плюс к этому в нем генетически заложено чувство собственного достоинства, как у Ханапия Алчакова, тот никогда не свернет с избранного пути.

Ханапий Алчаков родился в ауле Мара в 1958 году. Его отец, Магомед, был знатным ветеринаром в Средней Азии во времена депортации, где он, собственно, на него и выучился. Но когда карачаевцы вернулись на родину, мужчина подался в торговлю.

Ханапий поначалу пошел по стопам отца – окончил сразу два учебных заведения – Ставропольский кооперативный и Пятигорский торговый техникумы. Отслужив, некоторое время тоже работал в торговле, а потом пришли 90-е… Ханапий решает заняться исключительно личным подсобным хозяйством. Препон на этом пути было так много, что все так сразу и не перечислишь, но…

Но Алчаков не свернул с выбранной дороги, памятуя о твердой жизненной установке, которой всю свою жизнь следовали его отец, его дед: «Жизнь вскормлена хлебом, вспоена молоком, освящена перспективой». Я не буду рассказывать, как создавалось, как укрупнялось его хозяйство, скажу лишь, что на сегодня в нем более 200 голов крупного рогатого скота, двести овец карачаевской породы и 40 лошадей той же породы.

Все это громадное, беспокойное хозяйство квартирует зимой в местечке Къзыллы, которое находится недалеко от его дома, а главное, на пригреве. По весне стада отправляются в горы, на пастбища Покун-Сырт и Къуштуга. Там же Алчаков заготавливает сено.

– Сами?

– Почему сам? С сыновьями – у меня их трое: Рамазан, Батыр, и Солтан, правда, последний не так часто.

– За что ему такая поблажка от отца?

– Солтан живет в Санкт-Петербурге. Он и сам рвется сюда, на сенокос, да только служба уж больно ответственная. Но мы, как я уже сказал, управляемся сами, сами же и спускаем сено с горы, потому что в хозяйстве есть трактора, гужевой транспорт. Зерно и комбикорм покупаем. На овес особо не тратимся, потому что лошади пасутся в горах, можно сказать, круглосуточно. Они не боятся зимой холодов, редко когда в теплые конюшни их заманишь, не боятся полуденного летнего зноя, в поисках пищи могут забраться в такие места, где любая лошадь, родившаяся на равнине, свернула бы себе шею… Но сухой овес, прессованное сено – это излюбленный рацион лошадей – при надобности им всегда будут предоставлены.

– Я слышала, что ваши лошади участвуют во многих скачках.

– Да, у меня есть скаковые лошади, и они участвуют регулярно в скачках на Покун-Сырте. Все, как положено, – судьи, призы, учредители, победители. Мне довелось не раз выступать в качестве учредителя, в последний раз к 75-летию Великой Победы, а моим скакунам побеждать…

– Ханапий Магомедович, говорят, что самый неблагоприятный период для молочного стада, когда все виды кормов, как правило, на исходе – это весна. В особенности март.

– Все верно, по весне отелившимся коровам при всем желании охапку зеленой, сочной травы не бросишь, но есть всегда силос, комбикорма, которыми два раза в день заполняем кормушки. На кормовую «деликатесную» базу работает и огород.

Когда тыквы нарубим, когда капустными листьями побалуем, переросшими все параметры кабачками, опавшими с деревьев фруктами и так далее.

– А кто доит коров?

– Если супруга (жена Ханапия – Алина (в девичестве) Башкаева) сильно занята, могу и я подоить буренок. А как дочки приедут – двойной праздник: они и несказанную радость доставляют своим приездом, и все хлопоты по дому, во дворе, в хлевах на себя берут, давая возможность родителям передохнуть.

– Ханапий, говорят, что однажды один из проезжающих мимо туристов, увидев практически лишенные растительности горы, которые окружают сам аул непосредственно, в сердцах воскликнул: «Да коров, пасущихся в таких условиях, молоком поить надо, а вы их еще доите!»

– Он не сотрясал бы воздух, если бы увидел гектары естественных сенокосов и горных пастбищ, которыми пользуются маринцы высоко в горах.

– Мне остается лишь пожелать вам, чтобы все ваши думы всегда претворялись в жизнь!