Нет, вероятно, человека, который ни разу не задумывался бы о том, кто и как жил до него. Кандидат исторических наук Ибрагим Магомедович Шаманов об истории КЧР может говорить часами – интересно и увлеченно. Причем дискуссия с ним просто невозможна: Ибрагим Магомедович так глубоко осмыслил ее, что многие коллеги называют его за глаза «ходячей энциклопедией».
Проблемы истории нашей республики, как это ни покажется странным, не перестают сохранять свою актуальность. Перед встречей с Ибрагимом Магомедовичем провела блиц-опрос среди школьников, спрашивала лишь об одном: что знают они о жизни наших народов, живших в сравнительно недавнее время – в XVIII – XIX веках. Ответили искренне – ничего. О египетских пирамидах – пожалуйста, о Древней Греции – тоже вспомнили кое-что, а вот о своих корнях, пращурах – увольте…

Нет, вероятно, человека, который ни разу не задумывался бы о том, кто и как жил до него. Кандидат исторических наук Ибрагим Магомедович Шаманов об истории КЧР может говорить часами – интересно и увлеченно. Причем дискуссия с ним просто невозможна: Ибрагим Магомедович так глубоко осмыслил ее, что многие коллеги называют его за глаза «ходячей энциклопедией».
Проблемы истории нашей республики, как это ни покажется странным, не перестают сохранять свою актуальность. Перед встречей с Ибрагимом Магомедовичем провела блиц-опрос среди школьников, спрашивала лишь об одном: что знают они о жизни наших народов, живших в сравнительно недавнее время – в XVIII – XIX веках. Ответили искренне – ничего. О египетских пирамидах – пожалуйста, о Древней Греции – тоже вспомнили кое-что, а вот о своих корнях, пращурах – увольте…
Именно поэтому разговор с Шамановым начался с вопросов: «Почему они такие? Почему не стесняются своего невежества?»
Ибрагим Магомедович ответил очень просто: «Историческая безграмотность подобна бездуховности. Чтобы народ не превратился в иванов, не помнящих родства, надо его просвещать с детства». И неожиданно предложил: «Давайте посмотрим, какую лепту внесли в это дело ваши предшественники-журналисты, ведь именно они рассказывали в периодической печати о своих современниках, вольно или невольно обустраивавших наш общий дом – Карачаево-Черкесию. Начнем, пожалуй, с XIX века».
Шаманов предусмотрительно принес в редакцию вспомогательный материал – газетные вырезки, цитатники, многочисленные рукописные копии и фотографии. «В них зафиксирован след наших предков, в большинстве своем не отмеченных наградами, – пояснил он. – События, запечатленные в газетах XIX века, лично я воспринимаю как эмоциональный душ. По крайней мере, никто не оставался равнодушным при ознакомлении с ними».
И действительно, старые газеты – память пройденного нашей республикой пути – высвечивают былое и заставляют размышлять о причинно-следственных связях, определяющих жизнь нашей республики, вплоть до «скелетов в шкафу», исподволь влияющих на общественно-политический климат.
Газетные статьи поза-прошлого века отличаются широким спектром интересов. К примеру, в одном из номеров приложения к «Северной пчеле» опубликовано Послание Готовцевой Пушкину. «О Пушкин, слава наших дней, поэт, многолюбимый небесами, ты век наш на заре своей украсил дивными цветами…» – продекламировал Шаманов и вздохнул: «Кто выразится сегодня так о великом поэте?»
Из новостей того времени становится понятно, что на территории нынешней Карачаево-Черкесии успешно занимались коневодством и коннозаводством. Лошадей разводили для использования в сельском хозяйстве, поставок диетического мяса и для размножения племенных животных. В Кубанской области было 24 конезавода, принадлежавших братьям Глебовым, ногайскому князю Туганову, жителю станицы Баталпашинской Бабичу и другим коневодам.
А вот присяга на Коране: «Его высокопревосходительству, командующему войсками на Кавказской линии и в Черномории и начальнику Кавказской области господину генералу от кавалерии Георгию Арсеньевичу Эмануэлю от карачаевских владельцев нижеподписавшихся и черного народа прошение. …Повинуясь воле Вашего высокопревосходительства обязуемся отныне впредь ничего не предпринимать против России и виновных… к себе отнюдь не принимать. И к ним же не приобщаться, быть всегда российскому престолу верноподданными…»
Как следует из публикаций, в XIX веке интенсивно развивалась промышленность. К примеру, в газете «Северный Кавказ» (1891 год, № 43), выходившей в Ставрополе, под заголовком «Богатство Карачаевской котловины Баталпашинского отдела» подробно рассказывается о руднике «Эльбрус» (тогда, правда, в этом топониме была еще буква «о» – «Эльборус»). «Предприятие открыли инженер Томашевский и предприниматель Экк, – писал корреспондент. – Цель поставили единственную – развитие с размахом горного промысла Кубанской области на землях Горского карачаевского общества».
Не остались обойденными и усилия генерала Петрусевича в прокладке колесной дороги в Большой Карачай, вылившейся для казны в кругленькую сумму, из-за чего дорожный вопрос после него почти совсем заглох. Об этой проблеме написал в 1898 году в номере 267 газеты «Кубанские областные ведомости» Василий Петрович Колесников, преподаватель Учкуланского двухклассного училища, которого все звали «Горский учитель». По его словам, «до генерала Петрусевича в Карачае не было ни единой колесной дороги в горные ущелья, сообщение же с равнинами происходило посредством горных тропинок, по которым с трудом можно было пробиваться только верхом. Приступив к постройке школы, кирпич, известь и алебастр привозили в тюках, верхом – сотни верст на лошадях».
«Через 2 года этому зданию исполнится 140 лет. Сейчас в нем располагается музей», – отметил попутно Ибрагим Магомедович, и мы вновь «погружаемся» в XIX век. «…С трудом поддерживалась главная дорога из Учкулана по Кубани, – читаем у Колесникова, – а о боковых дорогах по ущельям совсем было забыли, и только с назначением начальником участка Шмыткина на дороги было обращено должное внимание. Была проложена новая дорога от Хурзука к Эльбрусу – 25 верст, затем дорога с Индиша на Джазлык и Дуут. А теперь идет разработка дороги на Бичесын. Дорожный вопрос в Карачае – дело первостепенной важности. Кто знает природу Карачая, эти нависшие над ущельями хмурые брови Эльбруса – каменные громады, кто знаком с высотою центральных гор Кавказа, кто знает, что пастбища для скота находятся на высоте 6-7 тысяч футов, тот поймет, что хорошая дорога для карачаевца – это та артерия, которая соединяет его жилище, помещенное между двух скал, с одной стороны с пастбищем для скота, этого пока единственного кормильца всего Карачая, а с другой – с лесом, откуда карачаевец доставляет отопление для своей сакли и материал для постройки жилища».
Дорогам России, хотя и являющимся извечной бедой, всегда уделялось огромное внимание. То, что написано в газетах позапрошлого века о дорожной системе, заставляет уважать профессионализм, выносливость и находчивость первопроходцев. Статьи о предполагаемом туннеле сопоставимы с материалами о его нынешних «собратьях». Несколько статей посвящены Военно-Сухумской дороге. Исследования начались в 1850-е годы, в разгар Кавказской войны и перед началом Крымской операции (1853 – 1856 годы). Строительство высокогорного пути, приостановленное военными действиями, возобновилось. В 1879 году бразды правления Сухумским округом взял в свои руки генерал Аракин – газетные публикации о развертывании под его руководством ленты горной магистрали полны похвал, впрочем, вполне заслуженных, с учетом ее состояния на сегодняшний день.
«Правильная разработка леса не мыслится без предварительного проложения колесных дорог по всем горным ущельям, где только есть лес, – размышляет один из корреспондентов. – Теперь приходится наблюдать, как почти все жители здесь возят в течение всей зимы отопление для себя в тюках, верхом. Наложит наш обыватель на своего осла две вязанки дров и везет за 20-30 верст к своей сакле (лесники, оберегая лес, давали разрешение лишь на валежник). Два раза протопит саклю, и опять – в лес, на том же ослике, и так продолжается целую зиму, пока стада, а за ними и их хозяева идут на зеленый подножный корм и когда жизнь в аулах почти замирает. Самые важные дороги, которые необходимо немедленно разработать, для Учкулана – Махарская, для Хурзука – Уллу-Камская, а для всего Карачая – Бичесынская, где находятся главные пастбища карачаевцев (во время Петрусевича там располагались почти 300 кошей). Одного валежного леса в Махарском ущелье хватило бы на 10 лет на весь Карачай. А теперь из-за отсутствия дороги эти богатства природы гниют без всякой пользы, а учкуланец едет за дровами на Иныш, за 25-30 верст.
При Петрусевиче от Карт-Джурта до Учкулана дорога проложена была по левому берегу Кубани, теперь же проделана и по правому, хотя первая совершенно запущенна.
Весной с Ныхыта полетела в пропасть тройка карачаевцев. В самих селениях дороги тоже плохи, за исключением Хурзука, где благодаря деятельности расторопного старшины дороги держатся в образцовом порядке».
Ничто не ново под Луной. Удивительно, но, оказывается, и полемика об экологическом ущербе отнюдь не нова. В прессе той поры стабильно просматривается озабоченность природоохранными вопросами. К примеру, редакция газеты «Казбек», издававшейся в Баку, по сути, била в колокол: природе требуется защитник: «…В верховьях Кавказа, в районе Кубанского, Тебердинского и побочных ущелий, – прочитали мы в одной из ее статей, – живут карачаевцы, народ, исключительно занимающийся скотоводством. Небольшие пахотные участки с каждым годом все более и более истощаются, смываются водой и разносятся ветром, кажется, еще два-три года и от них не останется следа». Борцов с загрязнением окружающей среды беспокоило все: и заваль (термин XIX века, не требующий разъяснения) отходов производства и потребления, попросту мусора, и осенний пал сухостоя, то есть практически все то же, что проблематично и по сей день.
Постоянными авторами местных газет, как сейчас говорят, внештатными корреспондентами, были несколько человек. В «Терских ведомостях» и в «Богатстве края» то и дело мелькают статьи под псевдонимом Арбуз. Доктор Григорий Гречишкин не только знакомит читателей «Кавказа» и других газет с достопримечательностями Северного Кавказа, но и пытается выступать в роли рекламодателя: «Теберда и вообще Карачай, – читаем в его статье, – представляют громадный интерес не только для туристов, врачей, но и для людей науки вообще и в особенности для разного рода предпринимателей, капиталистов, искателей «золотого руна». Дальше следует констатация фактов: естествоиспытатели, геологи, археологи, историки нашли там неисчерпаемый материал для исследования и выпустили научные труды: профессор Владимир Мушкетов – по геологии, Николай Буш – по флоре. Местность, убеждает он потенциальных путешественников, богата лесами и минералами, «это непочатый и благодатный край работы для исследователей».
Пресса XIX века была также трибуной для местных публицистов, чиновников и специалистов. В газете «Северный Кавказ» за 1888 год подается целая серия познавательных статей, завизированных неким Люсиным. В номере 35 рассказывается об оригинальном обычае, вернее, адатном праве – назначении обществом из своей среды специальных сборщиков денег, поступающих затем в аульные общественные кассы. Сборщики не состояли на определенном жаловании, так как имели право на одну десятую долю с собранной суммы.
Инженер Кубанской области Евгений Юшкин, например, отчитался перед земляками о проделанной работе, цитирую абзац: «Военно-Сухумская дорога, проложенная еще в 1879 году генералом Аракиным, связала Невинномысскую и Сухум. Тогда же началось проектирование туннеля из Птыша в долину Домбая – Домбай-Ульген (ныне Буу Ёлген. – Прим. Шаманова) для будущей железной дороги(!)».
В 1881 году газета «Кавказ» представила своим читателям записку начальника Кубанской области о необходимости непосредственного соединения Владикавказской железной дороги с Черным морем – имелась в виду Военно-Сухумская гужевая дорога через Теберду и Клухорский перевал (статья не была почему-то удостоверена подписью, однако Ибрагим Магомедович считает, что это был генерал Камплин). В той же газете подробно рассказано, как инженер Ю. Проценко вычислил стоимость проведения предполагаемой Кодоро-Тебердинской железной дороги протяженностью в 305 верст, из которых семь верст должны были пролечь через туннель. А Владимир Томашевский предложил на суд читателей идею о включении в нее железнодорожной ветки от рудника «Эльбрус».
Разрешение на производство изысканий железнодорожной ветки Невинномысская – Теберда – Сухум было получено инженерами Бернатовичем и Габихом. «Это очень важный проект, – написано в газете, – потому что железная дорога через Теберду в Сухум может стать кратчайшим путем из Европейской России к Черноморскому побережью, кроме того, она оживит всю нагорную полосу по Теберде и Кубани, дав возможность использовать и эксплуатировать дары природы этого края».
«В середине позапрошлого века все станицы – центры уездов (отделов), начиная от Ейска и завершая Усть-Лабинском, «переродились» в города, – подытожил нашу беседу Шаманов. – Кубанское областное начальство тоже не хотело отставать от них в чванстве и потому в 60-е годы XIX века неоднократно рекомендовало казакам переименовать станицу Баталпашинскую в город. Но городом станица стала лишь в 1921 году.
16 июня 1922 года вышло постановление Президиума ВЦИК, согласно которому был закреплен статус Баталпашинска как губернского города, административного центра объединенной Карачаево-Черкесской автономной области.

Фото из архива И. ШАМАНОВА.